Страница:Евтидем (Платон, 1878).pdf/28

Эта страница не была вычитана
— 27 —

требуютъ никакого опроверженія и повидимому вовсе не могли быть достойны пера Платона. Впрочемъ эти соображенія, сколько намъ извѣстно, привели къ рѣшительному отрицанію подлинности діалога только Аста и Шар-пшидта. Другіе же, подъ вліяніемъ ихъ, нашли нужнымъ какъ бы извинять Платона предъ критикой за такое произведеніе — на видъ болѣе шутливаго чѣмъ серьезнаго характера, объясняя его, или какъ Шлейермахеръ, какимъ нибудь особеннымъ побужденіемъ и потому считая его случайнымъ въ ряду прочихъ произведеній Платона (Piat. Werke 1805 II. I. стр. 398), или какъ Целлеръ, трактуя его какъ сатиру, написанную съ полною поэтическою свободою, и потому имѣющее значеніе только побочнаго произведенія Платона (die Nebenschrift), въ сравненіи съ прочими его философскими твореніями (Phil. d. Griechen. I. стр. 769).

Хотя соображенія, лежащія въ основаніи такихъ воззрѣній на нашъ діалогъ, сами по себѣ не лишены нѣкоторой серьезности, однако выведенныя отсюда заключенія не только о неподлинности діалога, но и о его случайности и побочности не вѣрны. Дѣйствительно, непреложеный признакъ подлинности діалоговъ Платона, какъ указано было нами въ предварительныхъ примѣчаніяхъ къ объясненію Ѳеэтета (Платонъ, о знаніи и проч. стр. 4) есть именно непосредственная внутреняя связь содержанія даннаго діалога съ ученіемъ объ идеяхъ; но нельзя обусловливать этотъ признакъ такъ, чтобы связь эта въ каждомъ произведеніи была указана самимъ Платономъ или была вообще ясна и очевидна съ перваго раза. Напротивъ, и въ другихъ діалогахъ, какъ напримѣръ въ Кратилѣ, связь содержанія его съ идеалогіей Платона не ясно, быть можетъ, сознавалась и самимъ авторомъ, и только въ позднѣйшее время глубже проникающее въ дѣло искусство современной критики обнаруживаетъ эту связь съ достаточною ясностію. Мы имѣемъ здѣсь въ виду прекрасное сочиненіе Бенфея: "Lfberdie Aufgabe der platonischen Dialogs:


Тот же текст в современной орфографии

требуют никакого опровержения и по-видимому вовсе не могли быть достойны пера Платона. Впрочем эти соображения, сколько нам известно, привели к решительному отрицанию подлинности диалога только Аста и Шар-пшидта. Другие же, под влиянием их, нашли нужным как бы извинять Платона пред критикой за такое произведение — на вид более шутливого чем серьезного характера, объясняя его, или как Шлейермахер, каким нибудь особенным побуждением и потому считая его случайным в ряду прочих произведений Платона (Piat. Werke 1805 II. I. стр. 398), или как Целлер, трактуя его как сатиру, написанную с полною поэтическою свободою, и потому имеющее значение только побочного произведения Платона (die Nebenschrift), в сравнении с прочими его философскими творениями (Phil. d. Griechen. I. стр. 769).

Хотя соображения, лежащие в основании таких воззрений на наш диалог, сами по себе не лишены некоторой серьезности, однако выведенные отсюда заключения не только о неподлинности диалога, но и о его случайности и побочности не верны. Действительно, непреложеный признак подлинности диалогов Платона, как указано было нами в предварительных примечаниях к объяснению Феэтета (Платон, о знании и проч. стр. 4) есть именно непосредственная внутреняя связь содержания данного диалога с учением об идеях; но нельзя обусловливать этот признак так, чтобы связь эта в каждом произведении была указана самим Платоном или была вообще ясна и очевидна с первого раза. Напротив, и в других диалогах, как например в Кратиле, связь содержания его с идеалогией Платона не ясно, быть может, сознавалась и самим автором, и только в позднейшее время глубже проникающее в дело искусство современной критики обнаруживает эту связь с достаточною ясностью. Мы имеем здесь в виду прекрасное сочинение Бенфея: "Lfberdie Aufgabe der platonischen Dialogs: