правиться съ грузомъ въ Вестъ-Индію и увѣрялъ меня, что я такъ же буду доволенъ, какъ и Нѣмецъ, котораго послали въ, Римъ; но я отвергнулъ сіе предложеніе потому что имѣлъ большое отвращеніе отъ морскаго пушешествія.
Въ Августѣ мѣсяцѣ 1703 года отправлены были чиновники Монетнаго Двора въ деревню, въ которой, по показанію одного слуги, бывшаго прежде у Винахе, находились лабораторія и плавильныя печи; но Менажеръ, узнавъ о томъ, заблаговременно предупредилъ ихъ и велѣлъ зарыть и скрыть отъ глазъ все, что могло бы показать противъ Винахе. Онъ умѣлъ также представить симъ чиновникамъ столько околичностей и доказательствъ, что они возвратились въ Парижъ, ничего не сдѣлавъ. Весьма примѣчательно то, что сей человѣкъ, который имѣлъ такую большую переписку въ самомъ Государствѣ и внѣ онаго, большой закупъ и расходъ матеріаловъ для растаплиіванія и чеканія монетъ и при томъ такое множество лѣкарствъ продавалъ на чистыя деньги и вѣ долгъ, никогда не держалъ приходной и расходной книги, и ничего не записывалъ; память его должна была заступать мѣсто сего и замѣнять все;—иногда развѣі диктовалъ онъ женѣ своей нѣсколько примѣчаній, которыя она писала на лоскуткѣ бумаги, или на тряпицѣ. Вскорѣ сначала его благополучія отыскалъ его прежній товарищъ его солдатъ Королевско-Руссильонскаго полка, котораго онъ обокралъ при побѣгѣ своемъ. Винахе принял его съ отверстыми объятіями, угостилъ его врекраснѣйшимъ образомъ и заплатилъ горстію луидоровъ за себя и за унесенные имъ офицерскіе мундиры. Въ 1700
