Страница:Декамерон (Боккаччио, пер. под ред. Трубачева, 1898).djvu/615

Эта страница была вычитана


 

— Это онъ, это мой мужъ, это Торелло!

Она подбѣжала къ нему и, не обращая ни на что вниманія, кинулась къ нему на шею и обняла его такъ крѣпко, что ее ни словами, ни силою нельзя было оторвать отъ него. Наконецъ, уже самъ Торелло, успѣвшій овладѣть собою, началъ ее уговаривать, что у нихъ еще будетъ впереди довольно времени для объятій.

Весь свадебный пиръ пришелъ въ разстройство, но за то всѣ были несказанно рады, что вернулся такой славный рыцарь. Онъ же просилъ всѣхъ, чтобы никто не безпокоился. Торелло тотчасъ разсказалъ всѣ свои приключенія, начиная съ минуты выступленія въ походъ и до его появленія на свадьбѣ. Новобрачнаго онъ просилъ не огорчаться; онъ хотѣлъ взять его жену, считая его мертвымъ, но теперь, когда видитъ его живымъ, долженъ уступить ее законному мужу. Новобрачный, хотя и весьма смущенный, отвѣчалъ въ самомъ дружескомъ тонѣ, что онъ воленъ взять то, что принадлежитъ ему. Невѣста оставила новобрачному кольцо и вѣнецъ, и другіе его дары, а то кольцо, что взяла изъ кубка, надѣла себѣ на палецъ; взяла она также вѣнецъ, посланный ей Саладиномъ. Они вышли изъ дома, гдѣ были, и со всею торжественною свадебною обстановкою перешли въ домъ Торелло. Здѣсь всѣ родственники, друзья и сограждане, горевавшіе о смерти Торелло и считавшіе его возвращеніе чудомъ, утѣшались и радовались за веселымъ пиромъ.

Торелло поднесъ часть своихъ драгоцѣнностей тому, кто потратился на свадебный пиръ, часть дядѣ-настоятелю и многимъ другимъ лицамъ. Саладину онъ отправилъ нѣсколько писемъ съ извѣщеніемъ о своемъ благополучномъ возвращеніи на родину и съ увѣреніями въ своей вѣчной дружбѣ. Много лѣтъ прожилъ онъ въ счастіи со своею достойною женою.

Таковъ былъ конецъ горестныхъ приключеній Торелло и его дорогой жены и такова была награда за ихъ изысканное гостепріимство. Многіе стараются отличиться своею любезностью, да только обыкновенно такъ неумѣло берутся за дѣло, что выходитъ, будто они желаютъ получить награду за нее еще раньше, чѣмъ ее оказали; и если ихъ любезность не увѣнчивается тѣмъ, чего они добивались, то не слѣдуетъ изумляться ни имъ самимъ, ни другимъ.