релло, началъ внимательно всматриваться въ своего плѣнника, и ему показалось, что это онъ самый и есть.
— Скажи мнѣ, христіанинъ, — промолвилъ онъ, оставляя прежній разговоръ, — изъ какой страны Запада ты родомъ?
— Государь, — отвѣчалъ Торелло, — я ломбардецъ, родомъ изъ города, называемаго Павіею; я человѣкъ простой, незнатнаго рода.
Услыхавъ это, Саладинъ почти совсѣмъ увѣрился въ своей догадкѣ.
«Богъ послалъ мнѣ случай, — подумалъ онъ про себя, — показать этому человѣку, какъ я былъ доволенъ его привѣтливымъ гостепріимствомъ».
Не говоря болѣе ни слова, онъ приказалъ собрать всѣ свои одежды въ одну комнату, привелъ туда Торелло и сказалъ ему:
— Посмотри, христіанинъ, нѣтъ ли среди этихъ одеждъ такой, которую ты видалъ раньше?
Торелло началъ пересматривать одежды и увидѣлъ тѣ, что его жена дала Саладину; но онъ никакъ не могъ повѣрить, чтобы это были тѣ самыя одежды, и потому сказалъ:
— Государь, я не узнаю ни одной. Правда, вотъ эти двѣ напоминаютъ тѣ одежды, которыя я далъ тремъ купцамъ, гостившимъ у меня въ домѣ.
Тогда Саладинъ, не будучи болѣе въ силахъ сдерживать свою радость, съ чувствомъ обнялъ его и сказалъ:
— Вы — синьоръ Торелло д’Истріа, а я одинъ изъ тѣхъ трехъ купцовъ, которымъ ваша жена дала эти одежды. Пришло, наконецъ, время показать вамъ, каковъ я купецъ, — какъ, помните, я обѣщалъ вамъ при нашемъ прощаніи.
Торелло выслушалъ эти слова съ величайшею радостью, но вмѣстѣ съ тѣмъ и съ не малымъ смущеніемъ; радовался онъ тому, что принималъ у себя такого высокаго гостя, а смущался тѣмъ, что оказалъ ему столь ничтожный, какъ ему казалось, пріемъ.
— Синьоръ Торелло, — сказалъ ему Саладинъ, — если Богъ послалъ васъ сюда ко мнѣ, то помните, что здѣсь уже не я, а вы хозяинъ!
Они долго радовались своей встрѣчѣ; потомъ султанъ приказалъ облачить его въ свои одежды, и, приведя въ собраніе своихъ высшихъ сановниковъ, долго и много говорилъ о немъ, расточая ему хвалы, и повелѣлъ, чтобы каждый, кому дорога его милость, воздавалъ Торелло такія же почести, какъ самому султану. Такъ каждый и старался дѣлать, а особенно тѣ двое сановниковъ, которые вмѣстѣ съ Саладиномъ были у него въ гостяхъ.
Почести, которыми Торелло былъ внезапно окруженъ, заставили его на время забыть о томъ, что дѣлается у него въ Ломбардіи; правда, онъ былъ вполнѣ увѣренъ, что его письмо дошло до дяди.
Между тѣмъ, въ тотъ день, когда Саладинъ одержалъ большую побѣду надъ христіанами, въ числѣ другихъ палъ на полѣ битвы одинъ мало извѣстный провансальскій рыцарь, по имени Торель де Динь. А такъ какъ Торелло д’Истрія былъ по своей знатности хорошо извѣстенъ всѣмъ христіанамъ, то когда начался говоръ о томъ, что убитъ рыцарь Торель, всѣ и подумали, что погибъ не Торель де Динь, а именно онъ, Торелло д’Истрія. Когда Торелло исчезъ, попавъ въ плѣнъ, слухъ этотъ окончательно утвердился, такъ что многіе итальянцы, вернувшись на родину, разнесли эту вѣсть, а иные такъ поусердствовали, что увѣряли даже, будто
