изъ Сеттиньяно и Монтиши, обладающій свойствомъ, когда его ставятъ на мельницы, дѣлать муку; поэтому-то въ тѣхъ мѣстахъ и ходитъ поговорка, что отъ Бога исходятъ милости, а изъ Монтиши — жернова. Но этихъ жернововъ тамъ такое множество, что они у насъ такъ же мало цѣнятся, какъ у нихъ изумруды; а у нихъ тамъ цѣлыя горы изумрудовъ, больше чѣмъ гора Морелло, и они такъ сверкаютъ и горятъ среди ночи, что Боже упаси! И знай еще, что если кто сумѣетъ вставить такой жерновъ въ кольцо, прежде чѣмъ его выломаютъ, и увезетъ его въ Суданъ, тому стоитъ только пожелать чего-нибудь, и все тотчасъ сбудется! Есть еще другой сортъ камня, который мы, ювелиры, называемъ геліотропомъ; этотъ камень обладаетъ чудеснѣйшею силою: кто его носитъ на себѣ, тотъ становится невидимкою; его никто не видитъ, гдѣ бы онъ ни былъ.
— Вотъ это камни! — изумлялся Каландрино. — А скажи, гдѣ можно достать тотъ камень, о которомъ ты сейчасъ говорилъ?
— Въ рѣчкѣ Муньоне [1] они часто встрѣчаются, — отвѣчалъ Мазо.
— А какой они величины, каковы цвѣтомъ? — спрашивалъ Каландрино.
— Величины разной, — отвѣчалъ Мазо, — одинъ больше, другой меньше, а цвѣтомъ — всѣ вродѣ какъ бы черные.
Каландрино все это старательно запомнилъ, а самъ, сдѣлавъ видъ, будто занятъ совсѣмъ другимъ, ушелъ отъ Мазо и тотчасъ порѣшилъ пойти искать этихъ камней. Но тутъ онъ вспомнилъ о своихъ закадычныхъ друзьяхъ, Бруно и Буффальмакко, и захотѣлъ непремѣнно подѣлиться съ ними своею новостью. Онъ пустился въ поиски за ними, чтобы захватить ихъ вмѣстѣ съ собою добывать чудесные камни, и все утро пробѣгалъ, нигдѣ ихъ не находя. Наконецъ, уже послѣ девяти часовъ вдругъ вспомнилъ, что они теперь въ Фаенцѣ работаютъ въ тамошнемъ женскомъ монастырѣ. Несмотря на страшный зной, онъ, бросивъ всѣ свои дѣла, побѣжалъ туда къ нимъ, вызвалъ ихъ и сказалъ:
— Друзья мои, коли вы захотите повѣрить мнѣ, то мы можемъ сдѣлаться богатѣйшими людьми во всей Флоренціи! Я слышалъ отъ человѣка, вполнѣ достойнаго вѣры, что въ Муньоне можно найти одинъ камень; кто его носитъ на себѣ, тотъ становится невидимымъ. Намъ слѣдуетъ безъ малѣйшаго промедленія, прежде чѣмъ кто-нибудь другой узнаетъ объ этомъ, отправиться на поиски этого камня. Мы навѣрное найдемъ его, потому что я знаю его примѣты. А какъ только найдемъ его, тутъ ужь наше дѣло ясное: намъ останется только захватить съ собою камни, подойти къ столу любого мѣнялы и захватить съ него столько дукатовъ, сколько заблагоразсудится. И никто насъ не увидитъ. Такимъ манеромъ мы скоро разбогатѣемъ безъ всякаго труда, и не надо намъ будетъ размалевывать эти стѣны и лазать по нимъ на манеръ улитки!
Бруно и Буффальмакко, слыша эти удивительныя рѣчи, едва удерживались отъ смѣха, но виду не показывали, а только переглядывались, какъ бы въ крайнемъ изумленіи. Разумѣется, они тотчасъ подхватили и одобрили мечтанія Каландрино. Буффальмакко только спросилъ, какъ называется этотъ камень. Но у Каландрино память была короткая, и, какъ на грѣхъ, названіе камня окончательно вылетѣло у него изъ головы.
— Да на кой прахъ намъ его имя, — сказалъ онъ, — намъ надо знать
- ↑ Близъ Флоренціи.
