словечко, да все не хватало смѣлости; но однажды Ричардо не вытерпѣлъ и сказалъ ей:
— Катерина, молю тебя, пощади меня, не допусти умереть отъ любви!
— Видитъ Богъ, — тотчасъ отвѣтила дѣвушка, — я сама боюсь, чтобы ты не заставилъ меня самое умереть отъ любви.
Такой отвѣтъ доставилъ Ричардо несказанную радость, придалъ ему смѣлости и онъ сказалъ ей:
— Я сдѣлаю все, чтобы тебѣ угодить; ты постарайся только найти средство, чтобы спасти и твою, и мою жизнь.
— Ричардо, — сказала ему дѣвушка, — ты видишь самъ, какъ меня стерегутъ, и я, право, не придумаю, какъ устроить, чтобы ты могъ ко мнѣ придти. Если ты можешь что-нибудь придумать такое, на что я могла бы рѣшиться, не рискуя себя опозорить, то скажи мнѣ, я на все готова.
Ричардо старательно обдумалъ всѣ представлявшіеся пути и сказалъ ей:
— Катерина, сладость моя! Я вижу только одно средство; постарайся устроить такъ, чтобы тебѣ позволили спать на балконѣ, который выходитъ въ вашъ садъ; если бы только я зналъ, что ты тамъ, то ужь какъ-нибудь ухитрился бы туда пробраться; я не посмотрѣлъ бы, что балконъ такъ высоко.
— Хорошо, — отвѣчала Катерина, — я постараюсь устроить такъ, чтобы меня пустили туда спать, если только у тебя хватитъ смѣлости пробраться на балконъ.
Ричардо отвѣчалъ, что хватитъ; они наскоро одинъ разокъ обнялись и разошлись.
Стоялъ конецъ мая. На слѣдующій день дѣвушка начала жаловаться матери, что она всю ночь не могла уснуть отъ духоты.
— Что ты, дочка, — возразила ей мать, — какая же духота? Вовсе никакой духоты не было.
— Матушка, — отвѣтила Катерина, — вы должны бы сказать, что вамъ не было жарко, это, пожалуй, и вѣрно; но вѣдь вы же знаете, что молодымъ дѣвушкамъ всегда жарче, чѣмъ пожилымъ женщинамъ.
— Это вѣрно, дитя мое, — отвѣчала мать; — но вѣдь я же не могу по своей волѣ сдѣлать, чтобы было жарко или холодно, какъ тебѣ захочется. Погода зависитъ отъ времени года и надо терпѣть — что же дѣлать-то? Подожди, можетъ быть, сегодня ночью будетъ прохладнѣе, ты и выспишься хорошенько.
— Дай Богъ, — сказала Катерина, — только гдѣ же это видано, чтобы при наступленіи лѣта ночи становились прохладнѣе?
— Такъ, чего жь ты хочешь отъ меня? — спросила мать.
— Если бы вы позволили и если бы отецъ согласился, то я поставила бы себѣ кровать на балконъ, что надъ садомъ, рядомъ съ его комнатой и тамъ бы и спала; тамъ воздухъ свѣжій, я слушала бы соловья и мнѣ было бы гораздо лучше, чѣмъ у васъ въ комнатѣ.
— Ну, подожди, — сказала мать, — вотъ ужо я спрошу отца, и коли онъ согласится, такъ и сдѣлаешь.
Синьоръ Лиціо, когда жена передала ему объ этомъ, какъ человѣкъ старый и отъ старости ставшій своенравнымъ, сказалъ:
— Что это за соловей такой, подъ пѣніе котораго она собирается спать? Я вотъ ее заставлю спать подъ стрекотанье кузнечиковъ!
