1820 Іюля
ствомъ и приближенными. Хотя я приказывалъ пускать на шлюпъ однихъ начальниковъ, однако сего не возможно было исполнить, ибо сами начальники приводили островитянъ, называли ихъ своими пріятелями, просили чтобъ ихъ пустить. Таковыхъ гостей въ продолженіи дня набралось много; угощеніе наше было обыкновенное. Нѣтъ ни одного Отаитянина или Отаитянки, которые бы не выпили съ большимъ удовольствіемъ грокъ, а какъ весьма часто графины осушались, и при каждомъ таковомъ случаѣ я приказывалъ моему деньщику Мишкѣ, вновь наполнять оные, то не рѣдко оставлялъ графины на довольное время пустыми, дабы не бесѣдовать съ пьяными островитянами. Желаніе пить преодолѣвало ихъ терпѣніе. Король и нѣкоторые чиновники сами начали кликать: Миса! Миса! и когда онъ на призывъ ихъ приходилъ, показывали, что графины пусты. Онъ бралъ графины поспѣшно, но возвращался медленно, и то съ весьма слабымъ грокомъ. За таковую хитрость они его не полюбили и считали весьма скупымъ. Когда по просьбѣ ихъ я имъ что дарилъ, и приказанія о семъ дѣлалъ кому нибудь иному, они радовались, а когда приказывалъ деньщику, чтобъ подалъ такую то вещь, неудовольствіе обнаруживалось на ихъ лицахъ, и они повторяли: Миса! Миса! Такимъ образомъ онъ навлекъ на себя неблагорасположеніе знатныхъ людей острова Отаити.
Сего дня я представилъ Королю двухъ мальчиковъ, пришедшихъ ко мнѣ на островѣ Матея. Онъ ихъ распрашивалъ, смѣялся и передразнивалъ, когда они съ ужасомъ вспоминали, разсказывая, какъ были преслѣдуемы людоѣда
