надобно кончить. Кто въ кони пошелъ, тотъ и воду вози; не дочитавъ сказки, не кидай указки!
И такъ, по благополучномъ рѣшеніи и окончаніи трехъ уголовныхъ дѣлъ сихъ, Шемяка послалъ повѣреннаго своего требовать отъ Харитона платы, которую онъ ему во время суда сулилъ и показывалъ въ кисѣ кожаной. А Харитонъ цѣловальникъ отвѣчалъ: это не киса у меня, а пращъ; лежали въ ней не рубли, а камни; а если бы судія Шемяка меня осудилъ, такъ я бы ему лобъ раскроилъ! Тогда Шемяка Антоновичъ, судія и воевода, перекрестясь, сказалъ: Слава Богу, что я не его осудилъ; дуракъ стрѣляетъ, Богъ пули носитъ; онъ бы камень бросилъ, и, чего добраго, зашибъ бы меня! Потомъ, разсудивъ, что ему пора отдохнуть и успокоиться послѣ тяжкихъ трудовъ и хлопотъ, на службѣ понесенныхъ, разстроившихъ здоровье его, такъ что у него и подлинно уже ногти распу-
надобно кончить. Кто в кони пошел, тот и воду вози; не дочитав сказки, не кидай указки!
И так, по благополучном решении и окончании трех уголовных дел сих, Шемяка послал поверенного своего требовать от Харитона платы, которую он ему во время суда сулил и показывал в кисе кожаной. А Харитон целовальник отвечал: это не киса у меня, а праща; лежали в ней не рубли, а камни; а если бы судия Шемяка меня осудил, так я бы ему лоб раскроил! Тогда Шемяка Антонович, судия и воевода, перекрестясь, сказал: Слава Богу, что я не его осудил; дурак стреляет, Бог пули носит; он бы камень бросил, и, чего доброго, зашиб бы меня! Потом, рассудив, что ему пора отдохнуть и успокоиться после тяжких трудов и хлопот, на службе понесенных, расстроивших здоровье его, так что у него и подлинно уже ногти распу-
