ребряную подпираютъ, на ней маковки горятъ золотыя, узоры прихотливые, живописные и лѣпные подъ корнизами рѣзными разгуливаютъ, окны цвѣтныя хрустальныя какъ щиты огненные злато отливаютъ — ни воротъ, ни дверей, ни кола, ни двора; безъ забора, безъ запора, говорится, неуйдешь отъ вора, а тутъ все цѣло, исправно, видно некому и воровать! Обошелъ капралъ нашъ зданіе это разъ другой кругомъ, оглядѣлъ со всѣхъ сторонъ — всюду тоже и входа нѣтъ! Смѣлость города беретъ, а за смѣлаго Богъ; безъ отваги нѣтъ и браги, не бывъ звонаремъ, не быть и пономаремъ! стукъ, брякъ, въ окно хрустальное, зазвенѣло-полетѣло, только осколки брызнули! забрался нашъ Иванъ безродной удалой въ теремъ золоченый, да и ахнулъ! хороша куропатка перьями, а лучше мясомъ; зданіе внутри блистало такою красотой что ни придумать ни згадать, ниже въ сказкѣ сказать! а палаты огромныя пусты;
ребряную подпирают, на ней маковки горят золотые, узоры прихотливые, живописные и лепные под карнизами резными разгуливают, окны цветные хрустальные как щиты огненные злато отливают — ни ворот, ни дверей, ни кола, ни двора; без забора, без запора, говорится, не уйдешь от вора, а тут всё цело, исправно, видно некому и воровать! Обошел капрал наш здание это раз другой кругом, оглядел со всех сторон — всюду тоже и входа нет! Смелость города берет, а за смелого Бог; без отваги нет и браги, не быв звонарем, не быть и пономарем! стук, бряк, в окно хрустальное, зазвенело-полетело, только осколки брызнули! забрался наш Иван безродной удалой в терем золоченый, да и ахнул! хороша куропатка перьями, а лучше мясом; здание внутри блистало такою красотой, что ни придумать ни згадать, ниже в сказке сказать! а палаты огромные пусты;
