житель Иванъ молодой сержантъ безъ роду безъ племени, спроста безъ прозвища, удалая ты голова! нынѣ пришла пора, пришла и служба твоя, и должно тебѣ служить ее самому; не въ моихъ силахъ высвободить тебя ниже подать тебѣ, бѣдствующему, руку помощи: а за симъ она его снарядила и въ походъ отпустила, какъ съ судьбою, съ случаями, путемъ-дорогою вѣдаться научила, платочкомъ Италіанскимъ своимъ подарила, и примолвила: паси денежку про черный день; платкомъ этимъ не иначе какъ въ самой сущей крайности и въ самомъ бѣдственномъ положеніи можешь ты утереть съ лица твоего молодецкую слезу горести и скорби! не пренебрегай бездѣльнымъ подаркомъ моимъ, не велика мышка да зубокъ остеръ, не великъ сверчокъ да звонко поетъ — часомъ и лычко послужитъ ремешкомъ! Сѣли, подали хлѣбъ-соль на прощанье, помолились Богу и — пошелъ нашъ Иванъ, куда кривая ни вынесетъ!
житель Иван молодой сержант без роду без племени, спроста без прозвища, удалая ты голова! ныне пришла пора, пришла и служба твоя, и должно тебе служить ее самому; не в моих силах высвободить тебя ниже подать тебе, бедствующему, руку помощи: а за сим она его снарядила и в поход отпустила, как с судьбою, с случаями, путем-дорогою ведаться научила, платочком Италианским своим подарила, и примолвила: паси денежку про черный день; платком этим не иначе как в самой сущей крайности и в самом бедственном положении можешь ты утереть с лица твоего молодецкую слезу горести и скорби! не пренебрегай бездельным подарком моим, не велика мышка да зубок остер, не велик сверчок да звонко поет — часом и лычко послужит ремешком! Сели, подали хлеб-соль на прощанье, помолились Богу и — пошел наш Иван, куда кривая ни вынесет!
