часъ, ибо имъ, какъ живымъ, надлежитъ возвратиться еще на землю, — и будутъ они изобличать Антихриста въ неправдѣ, въ изувѣрствѣ, въ самозванствѣ, въ беззаконіи; изобличивъ его въ три дня, отрубятъ ему голову; кровь его прольется въ три ручья на землю, земля отъ нее займется, загорится, будетъ горѣть, горѣть, покуда не выгоритъ вся, со всѣми твореніями, созданіями, быліями и каменными горами — и свѣту конецъ! Вотъ насъ, Старовѣровъ, что ожидаетъ! примолвилъ онъ со вздохомъ глубокимъ. А праведнымъ останется тотъ только изъ насъ, кто вытерпитъ всѣ муки и пытки и пребудетъ вѣренъ и непоколебимъ!
Такъ ты однимъ Старовѣрамъ сулишь вѣчнаго блажества? спросилъ мой Демьянъ; не хорошо, отецъ, дѣлаешь; учись у насъ: мы, на Волгѣ, стерляжей ушицей всякаго кормимъ; и православныхъ, и вашего брата, случается и Татаринъ Астраханскій табунъ
час, ибо им, как живым, надлежит возвратиться еще на землю, — и будут они изобличать Антихриста в неправде, в изуверстве, в самозванстве, в беззаконии; изобличив его в три дня, отрубят ему голову; кровь его прольется в три ручья на землю, земля от нее займется, загорится, будет гореть, гореть, покуда не выгорит вся, со всеми творениями, созданиями, былиями и каменными горами — и свету конец! Вот нас, Староверов, что ожидает! примолвил он со вздохом глубоким. А праведным останется тот только из нас, кто вытерпит все муки и пытки и пребудет верен и непоколебим!
Так ты одним Староверам сулишь вечного блажества? спросил мой Демьян; нехорошо, отец, делаешь; учись у нас: мы, на Волге, стерляжей ушицей всякого кормим; и православных, и вашего брата, случается и Татарин Астраханский табун
