на самой на макушкѣ виситъ клѣтка воздушная, изъ проволоки невидимки; — а проволока та свита изъ однихъ чистыхъ поцѣлуевъ дѣвственныхъ, переплетена лучами взоровъ очей карихъ и голубыхъ — въ той клѣткѣ сидитъ-порхаетъ малиновка-узникъ, въ плѣну безсрочномъ горюетъ. Высвободилъ Могучанъ Царевичъ, не плѣняся пѣснями райскими, сладостными, усыпительными, малиновку заключенницу изъ плѣна завѣтнаго, безсрочнаго; малиновка взвилася на крылышкахъ яхонтовыхъ, перекинулась красною дѣвою, и исчезла въ синемъ морѣ неба вѣчнаго. Грянулъ громъ и замокъ зачарованный, семибашенный, со всѣми причудами своими, исчезъ какъ не бывалъ; и среди поля чистаго остался одинъ Царевичъ съ думою своею.
Ты ли суженая поманила мнѣ, |
на самой на макушке висит клетка воздушная, из проволоки невидимки; — а проволока та свита из одних чистых поцелуев девственных, переплетена лучами взоров очей карих и голубых — в той клетке сидит-порхает малиновка-узник, в плену бессрочном горюет. Высвободил Могучан Царевич, не пленяся песнями райскими, сладостными, усыпительными, малиновку заключенницу из плена заветного, бессрочного; малиновка взвилася на крылышках яхонтовых, перекинулась красною девою и исчезла в синем море неба вечного. Грянул гром и замок зачарованный, семибашенный, со всеми причудами своими, исчез как не бывал; и среди поля чистого остался один Царевич с думою своею.
Ты ли суженая поманила мне, |
