Трынка Волынка Гудокъ сидитъ на семи куляхъ въ углу и куетъ золотыя колечки, а Прялка Моталка Валекъ прядетъ шелкъ, да нижетъ жемчужныя ожерелья. Продайте мнѣ нитку жемчугу, люди добрые! сказалъ Могучанъ. Жемчуга наши не продажные, не даровые, а завѣтные, отозвалась Прялка Моталка. А что завѣту на нихъ? спросилъ Царевичъ. На каждое мое ожерелье, мужъ мой куетъ по колечку обручальному, а кольцо обручальное опять завѣтное. На него для добраго молодца, каковъ ты, три завѣта. Браться не браться, любо и вольно; а возмешься снять завѣты, да не сможешь, прошу не прогнѣваться, если роду ты не холопьяго, а Княжескаго, будешь у насъ семь лѣтъ батракомъ служить! Не давъ слова крѣпись, а давъ слово держись. Первой завѣтъ, показать силу и искусство тѣлесныя, найти замокъ пловучій семибашенный, да освободить малиновку-заключенницу изъ подъ плѣну безсрочнаго. Второй, пока-
Трынка Волынка Гудок сидит на семи кулях в углу и кует золотые колечки, а Прялка Моталка Валек прядет шелк, да нижет жемчужные ожерелья. Продайте мне нитку жемчугу, люди добрые! сказал Могучан. Жемчуга наши не продажные, не даровые, а заветные, отозвалась Прялка Моталка. А что завету на них? спросил Царевич. На каждое мое ожерелье, муж мой кует по колечку обручальному, а кольцо обручальное опять заветное. На него для доброго молодца, каков ты, три завета. Браться не браться, любо и вольно; а возмешься снять заветы, да не сможешь, прошу не прогневаться, если роду ты не холопьего, а Княжеского, будешь у нас семь лет батраком служить! Не дав слова крепись, а дав слово держись. Первой завет, показать силу и искусство телесные, найти замок плавучий семибашенный, да освободить малиновку-заключенницу из-под плену бессрочного. Второй, пока-
