вами узналъ достовѣрно, что дефицитъ общества равняется двумъ стамъ тридцати пяти тысячамъ франковъ, и снова заложив свои имѣнія. Замокъ въ Тополяхъ и прилегающія къ нему фермы также были обременены долгомъ.
Однажды вечеромъ, кончая въ кабинетѣ стряпчаго послѣднія формальности, баронъ упалъ на полъ, пораженный ударомъ.
За Жанной былъ посланъ верховой, но, пріѣхавъ, она не застала отца въ живыхъ.
Она перевезла его тѣло въ Тополя, убитая горемъ, которое было даже нс отчаяніемъ, а какимъ-то оцѣпенѣніемъ. Аббатъ Тольбіакъ не дозволилъ внести гроба въ церковь, несмотря на страстныя мольбы обѣихъ женщинъ. Итакъ, баронъ былъ похороненъ въ сумерки безъ всякихъ церемоній.
Поль узналъ о событіи отъ одного изъ агентовъ, ликвидировавшихъ его дѣла. Онъ все еще скрывался въ Англіи.
Письменно онъ извинялся, что не пріѣхалъ, оправдываясь тѣмъ, что извѣстіе о несчастій дошло до него слишкомъ поздно. „Впрочемъ,—прибавлялъ онъ,—такъ какъ ты, дорогая мама, вывела меня изъ затруднительнаго положенія, то я скоро вернусь во Францію и буду имѣть возможность обнять тебя“.
Жанна была въ такомъ подавленномъ состояніи духа, что, казалось, рѣшительно нйчего не понимала… А къ концу зимы шестидесяти-восьмилѣтняя тетка Лизонъ схватила бронхитъ, перешедшій въ воспаленіе легкихъ, и тихо умерла.
Послѣднія прощальныя слова ея были: „Бѣдная моя Жанна, я буду просить милосерднаго Бога, чтобы Онъ сжалился надъ тобой.“
Жанна проводила ее на кладбище и видѣла, какъ засыпали могилу землей. Она опустилась въ изнеможеніи и
