читъ весь свѣтъ лживъ, вѣроломенъ и коваренъ. Слезы выступили у нея на глазахъ. Погибшія иллюзіи мы оплакиваемъ иногда съ такою же скорбію, какъ и умершихъ.
Однако она рѣшила сдѣлать видъ, будто ничего не знаетъ, закрыть свою душу для мимолетныхъ привязанностей, никого не любить, кромѣ Поля и своихъ родителей, и съ спокойнымъ лицомъ терпѣть присутствіе остальныхъ людей.
Вернувшись домой, она бросилась къ сыну, унесла его въ свою комнату и цѣлый часъ, не переставая, безумно цѣловала его.
Жюльенъ вернулся къ обѣду, милый и улыбающійся, исполненный самыхъ любезныхъ намѣреній.
— Развѣ къ намъ не пріѣдутъ въ этомъ году твой отецъ и мама?—спросилъ онъ.
Она была такъ ему благодарна за эту любезность, что почти простила ему свое открытіе въ лѣсу, и ей такъ захотѣлось поскорѣе увидать тѣ два существа, которыя послѣ Поля были для нея всего дороже, что она весь вечеръ провела за письмами къ нимъ, въ которыхъ просила ускорить ихъ пріѣздъ.
Они отвѣчали, что пріѣдутъ 20 мая, а было только седьмое.
Она ожидала ихъ съ возрастающимъ нетерпѣніемъ, испытывая потребность отвести душу въ бесѣдѣ съ этими честными сердцами, съ этими людьми, чистыми, чуждыми всякаго позора, жизнь, мысли, поступки и даже желанія которыхъ были всегда правдивы.
Она чувствовала теперь что-то вродѣ обособленія ея чистой совѣсти отъ окружающей ея грязи, и хотя она и старалась притворяться, хотя и встрѣчала графиню съ протянутою рукой и улыбкой на губахъ, но это ощущеніе пустоты и презрѣнія къ людямъ все росло и охватывало
