Tunc omnem liquidi vallem mirabere fnudi:
Tunc veteres hasstue,(!!) regia dona, micant.
202) Это видно изъ разсказа Светонія объ императорѣ Тиберіѣ, обращавшемся къ Апонскому оракулу: Suet in Tib. 14: mox, cum Illyrcium petens (Tiberius) iuxta Paravium adisset Geryonis oraculum, sorte tracta, qua monebatur, at de consultatiоnibus in Aponi fontem talos aureos iaceret, evenit, at summum numerum iacti ab eо ostenderent; hodieque visuntur sub aqua hi tali. Мы должны упомянуть, что еще въ исходѣ III вѣка по Р. Хр., императоръ Клавдій (268—270) спрашивалъ будущее у Апонскаго оракула и получилъ отъ него, по словамъ историка (Trebell, Pollio с. 10), откровеніе о судьбѣ своей, своего брата и потомства. Требеллій Полліонъ даже приводитъ эти изреченія. Другой историкъ того же времени упоминаетъ также объ «Апонскихъ жребіяхъ» (Арреninaе — читай Ароninaе — sortes), служившихъ оракуломъ императору Авреліану (270—275): см. Flav. Vopiscus in Firmo с. 8.
Изъ выписанныхъ выше словъ Светонія видно, что Апонскій оракулъ соединялся съ именемъ Геріона. Геріономъ называли извѣстное въ греческой миѳологіи чудовище, крылатое, о трехъ головахъ, оберегавшее на дальнемъ западѣ стадо похищенное у Солнца,—словомъ, олицетвореніе темной и враждебной силы, существо, которое, можетъ быть, слѣдуетъ отождествить съ славянскимъ Змѣемъ-Горынычемъ.(!) По греческимъ сказаніямъ, Геркулесъ пошелъ побороть это чудовище и освободить стадо Солнца. Къ странствованію Геркулеса, когда онъ черезъ землю кельтовъ и скиѳовъ возвращался домой съ освобожденнымъ стадомъ, греки привязали много мѣстныхъ сказаній (напр. о происхожденіи скиѳскаго народа, о чемъ впослѣдствіи, и мн. друг. См. Prelter Griech. Myth. II, 202—216); такимъ образомъ можно объяснить сочетаніе имени Геріона съ оракуломъ въ Венетскомъ краѣ. Тамъ показывались какія-то борозды въ скалахъ и называли ихъ слѣдами Геркулесова плуга. Клавдіанъ (Idyll.) говоритъ объ Апонѣ:
Prætere grandes effosso marmore sulci
Saucia longinquo limite saxa secant;
Herculei (sic fama refert) monstrantur aratri
Semita, nec casus vomeris egit opus.
203) Cassiodor. Ер. II, 39. Sed non his tantum beneficiis Antenorea terra foecunda est. Infert et aliu, quae multo grandius obstupescas. Corda illa (ut ita dixerim) montium in vicemsecretarfi, negotia contentiosa distinguunt. Nam si quis forte pecus furatum pilis nativis solito more spoliarc præsumpserit, undis ardentibus frequenter immersum, necesse est, ut antca decoquat, quam emundare prævaleat. О vere secretarium iure reverendum! quando iu his aquis non solum sensum, sed etiam verum constat esse iudicium, et quod humana uequit altercatione dissolvi, foutium datum est aequitate definiri.
204) Тамъ жe. Sed ut ipsum quoque lavacrum mendius redderetur, stupenda quaedam contineutiæ disciplina in undam, qua viri recreantur, si mulier descendat, incenditur, Сpas. Martial. VI, 43: fontes Aponi rudes puellis.
205) О томъ, какъ одѣвались венеты и о домашней обстановкѣ ихъ быта почти
ничего неизвѣстно. Историкъ Венеціи, Романинъ говоритъ, что, судя по изображеніямъ древнихъ памятниковъ, венеты носили шляпы и короткіе волосы; прочее, что разсказываетъ Романинъ (I, 15), будто ихъ костюмъ былъ похожъ на азіятскій, cъ широкими шароварами и т. п., основано на чистомъ недоразумѣніи: Романинъ примѣнилъ къ венетамъ извѣстіе о сиглинахъ,??вѣтви персидскаго племени, которая не имѣетъ съ ними ничего общаго. Римскій сатирикъ Ювеналъ (Sat. ѴIII) упоминаетъ о «жестокомъ венетскомъ куколѣ(!) или капишонѣ» (contentusque ille Veneto duroque cucullo). Такого рода головной уборъ, по словамъ Романина, сохраняли и впослѣдствіи жители Венеціанскихъ острововъ, гдѣ долгое время и знать и простой народъ носили капишоны. Тотъ же историкъ, ссылаясь на то, что у римлянъ слово venetus(!) стало
