и безчестье постигаетъ тѣхъ женщинъ, которыя не соглашаются на это. Объ этомъ разсказываютъ и другіе писатели.
63. Онесикритъ пишетъ, что онъ самъ былъ посланъ для бесѣдъ съ этими мудрецами, потому что Александръ слышалъ, что эти люди всегда ходятъ нагими, упражняютъ себя въ терпѣніи и пользуются величайшимъ почтеніемъ, что они не ходятъ къ другимъ по приглашенію, но велятъ приходить къ себѣ всякому, кто желаетъ принять участіе въ ихъ дѣлахъ или рѣчахъ. Вотъ почему, говорить Онесикритъ, былъ онъ посланъ къ мудрецамъ, такъ какъ Александръ считалъ для себя неприличнымъ ходить къ нимъ и не желалъ вынуждать ихъ силою поступать въ чемъ либо противъ отеческихъ обычаевъ. Въ двадцати стадіяхъ отъ города нашелъ онъ, по его словамъ, пятнадцать мущинъ, причемъ каждый изъ нихъ былъ въ особенной позѣ, или стоялъ, или сидѣлъ, или лежалъ обнаженный неподвижно до самаго вечера, когда они возвращались въ городъ. Самое трудное испытаніе состояло въ томъ, чтобы выдержать лучи солнца, которое жгло тамъ въ такой степени, что всякій другой человѣкъ не легко вынесъ бы даже прикосновеніе ногами къ землѣ въ полдень.
64. Потомъ онъ бесѣдовалъ съ однимъ изъ этихъ мудрецовъ, Каланомъ, который сопровождалъ царя до Персиды и, согласно древнему обычаю, умиралъ на кострѣ, но потомъ онъ случайно лежалъ на камняхъ. Подошедши къ нему, Онесикритъ позвалъ его и сказалъ, что онъ позванъ Александромъ узнать его мудрость и передать ее царю, что поэтому онъ готовъ послушать его, если нѣтъ къ тому какихъ-либо препятствій. Брахманъ, увидѣвши посланника въ плащѣ, въ шляпѣ и въ сапогахъ, разсмѣялся и сказалъ: «въ древности все было полно ячменной и пшеничной муки, а теперь пыли; одни источники текли водой, другіе молокомъ, иные медомъ, иные виномъ, а иные масломъ; вслѣдствіе излишка и роскоши люди сдѣлались надменными. Изъ ненависти къ такому состоянію людей Зевсъ истребилъ все и обрекъ человѣка на трудъ. Съ появленіямъ въ свѣтъ умѣренности и другихъ добродѣтелей снова образовался излишекъ благъ, и теперь близко уже время пресыщенія и гордости, и всему живущему грозитъ погибель». Сказавши это, брахманъ велѣлъ желающему слушать его, раздѣться и, легши нагимъ на тѣхъ же камняхъ, выслушивать его рѣчи. Такъ какъ Онесикритъ отказался, то Манданій, старѣйшій и мудрѣйшій брахманъ, побранилъ Калана за то, что онъ, обвиняя другихъ въ гордости, самъ оказывается гордымъ; затѣмъ подозвалъ посланника къ себѣ и сказалъ: «Я очень уважаю твоего царя за то, что занятый управленіемъ столь великаго царства онъ стремится къ мудрости; это единственный человѣкъ, въ которомъ я вижу любовь къ мудрости при военныхъ занятіяхъ. Нѣтъ ничего