матахъ и вѣтрахъ, Гомеръ и здѣсь обнаруживаетъ обширныя географическія познанія. Въ описаніи мѣстностей онъ часто говоритъ обо всемъ вмѣстѣ:
«Она (Иѳака) низменна, но расположена на морѣ выше прочихъ къ мрачному западу; другіе острова напротивъ удалены къ утренней зарѣ и къ восходу солнца»[1]
Или:
«Есть двое воротъ: однѣ обращены къ Борею, другія къ Ноту»[2].
Или:
«Пускай направляются направо къ утренней зарѣ и солнцу, или налѣво къ мрачному западу»[3],
Самъ Гомеръ видитъ въ незнаніи подобныхъ предметовъ причину крайняго смущенія:
«О друзья! мы вѣдь не знаемъ, гдѣ западъ, гдѣ утренняя заря, и даже гдѣ восходъ солнца»[4]. Кромѣ того, поэтъ сказалъ вѣрно:
«Борей и Зефиръ дуютъ изъ Ѳракіи»[5] а Эратосѳенъ, неправильно понявши, обвиняетъ Гомера, будто этотъ вообще говоритъ, что Зефиръ дуетъ изъ Ѳракіи, между тѣмъ какъ поэтъ говоритъ не вообще, но о томъ случаѣ, когда вѣтры эти встрѣчаются на ѳракійскомъ морѣ, составляющемъ часть эгейскаго, около Чернаго залива того же (ѳракійскаго) моря. Потому что Ѳракія въ той части, гдѣ она соприкасается съ Македонией, вступая въ море, получаетъ направленіе къ югу, вслѣдствіе чего и представляется жителямъ Ѳаса (Ѳазоса), Лемна, Имбра, Самоѳракіи, а также, со стороны моря, ихъ окружающаго, что Зефиръ дуетъ изъ Ѳракіи, подобно тому какъ Аттикѣ кажется, что вѣтры эти дуютъ отъ скиронскихъ скалъ, отчего Зефиры называются Скиронами, а еще чаще Аргестами. Хотя Эратосѳенъ не понялъ этого, однако онъ подозрѣвалъ истинный смыслъ. Онъ самъ говоритъ о томъ уклоненіи Ѳракіи къ югу, о которомъ упомінаю я. Но такъ какъ онъ понимаетъ слова поэта въ общемъ смыслѣ, то и обвиняетъ его въ незнаніи, потому-де что по мнѣнію Гомера Зефиръ дуетъ съ запада отъ Иберіи, тогда какъ Ѳракія туда не простирается. Но неужели поэтъ не зналъ, что Зефиръ дуетъ съ запада? Онъ, который въ слѣдующихъ выраженіяхъ отводитъ ему подобающее мѣсто: «Вмѣстѣ бросились Евръ, Нотъ, враждебный Зефиръ и Борей»[6]! Или онъ не зналъ, что Ѳракія не простирается по ту сторону неонскихъ и ѳессалійскихъ горъ? Но вѣдь онъ зналъ тѣ народы, которые слѣдовали за ѳракійцами, называлъ по именамъ жителей морскаго берега и внутренней страны: Магнетовъ, Малеевъ и затѣмъ исчисляетъ Эллиновъ до Ѳеспротовъ. Равнымъ образомъ онъ упоминаетъ о Долопахъ смежныхъ съ Пеонами, о Селлахъ въ окрестностяхъ Додоны до р. Ахелоя; дальше о Ѳракійцахъ онъ не го-
матах и ветрах, Гомер и здесь обнаруживает обширные географические познания. В описании местностей он часто говорит обо всём вместе:
«Она (Ифака) низменна, но расположена на море выше прочих к мрачному западу; другие острова напротив удалены к утренней заре и к восходу солнца»[1]
Или:
«Есть двое ворот: одни обращены к Борею, другие к Ноту»[2].
Или:
«Пускай направляются направо к утренней заре и солнцу, или налево к мрачному западу»[3],
Сам Гомер видит в незнании подобных предметов причину крайнего смущения:
«О друзья! мы ведь не знаем, где запад, где утренняя заря, и даже где восход солнца»[4]. Кроме того, поэт сказал верно:
«Борей и Зефир дуют из Фракии»[5] а Эратосфен, неправильно понявши, обвиняет Гомера, будто этот вообще говорит, что Зефир дует из Фракии, между тем как поэт говорит не вообще, но о том случае, когда ветры эти встречаются на фракийском море, составляющем часть эгейского, около Черного залива того же (фракийского) моря. Потому что Фракия в той части, где она соприкасается с Македонией, вступая в море, получает направление к югу, вследствие чего и представляется жителям Фаса (Фазоса), Лемна, Имбра, Самофракии, а также, со стороны моря, их окружающего, что Зефир дует из Фракии, подобно тому как Аттике кажется, что ветры эти дуют от скиронских скал, отчего Зефиры называются Скиронами, а еще чаще Аргестами. Хотя Эратосфен не понял этого, однако он подозревал истинный смысл. Он сам говорит о том уклонении Фракии к югу, о котором упоминаю я. Но так как он понимает слова поэта в общем смысле, то и обвиняет его в незнании, потому-де что по мнению Гомера Зефир дует с запада от Иберии, тогда как Фракия туда не простирается. Но неужели поэт не знал, что Зефир дует с запада? Он, который в следующих выражениях отводит ему подобающее место: «Вместе бросились Евр, Нот, враждебный Зефир и Борей»[6]! Или он не знал, что Фракия не простирается по ту сторону неонских и фессалийских гор? Но ведь он знал те народы, которые следовали за фракийцами, называл по именам жителей морского берега и внутренней страны: Магнетов, Малеев и затем исчисляет Эллинов до Феспротов. Равным образом он упоминает о Долопах смежных с Пеонами, о Селлах в окрестностях Додоны до р. Ахелоя; дальше о Фракийцах он не го-
