поэта всякимъ знаніемъ и всякимъ искусствомъ — то же самое какъ если бы кто нибудь, говоритъ Гиппархъ, приписывалъ аттической Эйресіонѣ яблони, груши, которыхъ производить она не въ состояніи. Въ послѣднемъ ты можетъ быть правъ, Эратосѳенъ; но не правъ въ первомъ, именно: отнимая у поэтовъ знаніе столь многихъ предметовъ, и объявляя поэзію изложеніемъ старушечьихъ сказокъ, въ которыхъ, будто бы, дозволяется все то, что кажется способнымъ развлечь слушателя. Неужели въ самомъ дѣлѣ слушатели поэтовъ не извлекаютъ ничего полезнаго для своей добродѣтели? Я говорю о знаніи поэтомъ многихъ мѣстностей, военнаго искусства, земледѣлія, реторики, всего того, что представляетъ намъ слушаніе поэзіи?
4) Однако Гомеръ надѣляетъ всѣмъ этимъ Одиссея, котораго онъ отличаетъ отъ прочихъ героевъ всевозможными достоинствами. Такъ поэтъ говоритъ, что онъ
«Видѣлъ города многихъ народовъ и зналъ ихъ нравы»[1].
Онъ же называется «знающимъ всякаго рода козни и разумные планы»[2]. Его же обыкновенно называетъ поэтъ "сокрушителемъ городовъ", взявшимъ Иліонъ
«Своими совѣтами, рѣчами и коварною ловкостью».
"Если онъ будетъ сопутствовать мнѣ, то мы выйдемъ оба изъ пылающаго огня"[3] говоритъ объ немъ Діомедъ.
Тотъ же Одиссей хвалится умѣньемъ обработывать землю и косить. Такъ онъ говоритъ:
«Если бы мнѣ взять въ руки хорошо изогнутую косу и тебѣ такую же»,
а относительно паханья:
«Тогда ты увидѣлъ бы, какъ я прорѣзываю непрерывныя борозды"[4].
Не только Гомеръ такъ думалъ объ этомъ, но и всѣ просвѣщенные люди пользуются его свидѣтельствомъ, какъ правдиваго поэта, что подобныя знанія больше, чѣмъ что нибудь другое увеличиваютъ нашу опытность.
5) Что же касается реторики, то это искусство рѣчи. Свѣдѣнія въ ней обнаруживаетъ Одиссей во всей поэмѣ: въ «Испытаніи»[5] въ «Мольбахъ»[6] въ «Посольствѣ» [7]гдѣ поэтъ говоритъ:
«Когда онъ испускаетъ изъ груди сильный голосъ и слова подобныя зимнимъ снѣгамъ, тогда никакой другой смертный не могъ бы состязаться съ Одиссеемъ» [8].
Кто же способенъ подумать, что поэтъ, изображая другихъ искусно
- ↑ Од. I, 3
- ↑ Ил. III, 202
- ↑ Ил. X, 246
- ↑ Од. 367. 374. XVIII
- ↑ назыв. II п. в Иліад.
- ↑ обозначают. иногда IX п.
- ↑ Посольст. Менелая и Одиссея въ Трою, чтобы потребовать обратно Елену.
- ↑ Ил. III, 221
поэта всяким знанием и всяким искусством — то же самое как если бы кто-нибудь, говорит Гиппарх, приписывал аттической Эйресионе яблони, груши, которых производить она не в состоянии. В последнем ты может быть прав, Эратосфен; но не прав в первом, именно: отнимая у поэтов знание столь многих предметов, и объявляя поэзию изложением старушечьих сказок, в которых, будто бы, дозволяется всё то, что кажется способным развлечь слушателя. Неужели в самом деле слушатели поэтов не извлекают ничего полезного для своей добродетели? Я говорю о знании поэтом многих местностей, военного искусства, земледелия, риторики, всего того, что представляет нам слушание поэзии?
4) Однако Гомер наделяет всем этим Одиссея, которого он отличает от прочих героев всевозможными достоинствами. Так поэт говорит, что он
«Видел города многих народов и знал их нравы»[1].
Он же называется «знающим всякого рода козни и разумные планы»[2]. Его же обыкновенно называет поэт «сокрушителем городов», взявшим Илион
«Своими советами, речами и коварною ловкостью».
«Если он будет сопутствовать мне, то мы выйдем оба из пылающего огня»[3] говорит об нём Диомед.
Тот же Одиссей хвалится уменьем обработывать землю и косить. Так он говорит:
«Если бы мне взять в руки хорошо изогнутую косу и тебе такую же»,
а относительно паханья:
«Тогда ты увидел бы, как я прорезываю непрерывные борозды»[4].
Не только Гомер так думал об этом, но и все просвещенные люди пользуются его свидетельством, как правдивого поэта, что подобныя знания больше, чем что-нибудь другое увеличивают нашу опытность.
5) Что же касается риторики, то это искусство речи. Сведения в ней обнаруживает Одиссей во всей поэме: в «Испытании»[5] в «Мольбах»[6] в «Посольстве» [7]где поэт говорит:
«Когда он испускает из груди сильный голос и слова, подобные зимним снегам, тогда никакой другой смертный не мог бы состязаться с Одиссеем» [8].
Кто же способен подумать, что поэт, изображая других искусно
