содержаніе самосознанія и одновременно не только предметъ для него, но онъ есть и дѣйствительный духъ. Онъ таковъ, пока онъ проходитъ чрезъ всѣ три элемента своей природы; это движеніе сквозь самого себя и составляетъ его дѣйствительность; что движется, то есть духъ, онъ есть субъектъ движенія, и онъ точно также есть само движеніе или субстанція, черезъ которую субъектъ проходитъ. Понятіе духа возникло для насъ, когда мы вступили въ область религіи, а именно какъ движеніе достовѣрнаго для себя духа, прощающаго зло и отступающаго отъ Своей собственной простоты и стойкой неизмѣнности ]). Или, иначе, это понятіе представляетъ собою движеніе, состоящее въ томъ, что абсолютно противоположное узнаетъ себя, какъ одно и то же, и ѳто признаніе вноситъ между крайностями утвержденіе. Религіозное сознаніе, которому открылась абсолютная сущность, созерцаетъ это понятіе и снимаетъ различіе своей самости и своего созерцаемаго; будучи субъектомъ, религіозное сознаніе есть и субстанція и, слѣдовательно, духъ, потому и поскольку оно есть это движеніе.
Но эта община еще не завершена въ этомъ своемъ самосознаніи. Ея содержаніе вообще существуетъ для нея въ формѣ представленія, и это раздвоеніе имѣетъ въ себѣ дѣйствительную духовность общины, ея возвратъ изъ своего представленія; тогда какъ сфера чистаго мышленія обременена этимъ представленіемъ. Община также не имѣетъ сознанія того, что она есть; она есть духовное самосознаніе, которое не является для себя этимъ предметомъ, т.-е. не раскрывается до сознанія самого себя; но поскольку она есть сознаніе, она имѣетъ представленія, которыя были разсмотрѣны. Мы видимъ, какъ самосознаніе на своей послѣдней поворотной точкѣ дѣлается для себя внутреннимъ и достигаетъ знанія бытія внутри себя. Мы видимъ, какъ оно отрекается отъ своего природнаго наличнаго бытія и пріобрѣтаетъ чистую отрицательность. Но положительное значеніе, состоящее въ томъ, что отрицательность или чистая глубина знанія есть равная съ собою сущность, т.-е. что субстанція здѣсь приходитъ къ тому, чтобы быть абсолютнымъ самосознаніемъ, — это положительное значеніе есть нѣчто другое для благоговѣющаго сознанія. Оно постигаетъ, что чистое внутреннее становленіе знанія, въ себѣ есть абсолютная простота или субстанція, какъ представленіе о чемъ-то, что таково не согласно понятію, но есть дѣйствіе чуждой воли. Или, иначе, для сознанія не существуетъ того, что эта глубина чистой самости есть власть, съ помощью которой абстрактная сущность извлечена изъ своей абстракціи и возвышена до самости силою этого чистаго благоговѣнія. Дѣланіе самости сохраняетъ благодаря этому свое отрицательное значеніе по отношенію къ ней, потому что отреченіе субстанціи со своей стороны есть для самости бытіе въ себѣ, которое она не схватываетъ и не постигаетъ въ понятіи, т.-е. не находитъ въ своемъ дѣланіи, какъ таковомъ. Такъ какъ это единство сущности и самости осуществилось въ себѣ, то сознаніе сохраняетъ еще это представленіе своего примиренія, но какъ представленіе. Сознаніе потому достигаетъ удовлетворенія, что связываетъ внѣшнимъ образомъ свою чистую отрицательность съ положительнымъ значеніемъ своего единства съ сущностью. Его удовлетвореніе, слѣдовательно, само остается еще обремененнымъ
9 Стр. 307. z
содержание самосознания и одновременно не только предмет для него, но он есть и действительный дух. Он таков, пока он проходит чрез все три элемента своей природы; это движение сквозь самого себя и составляет его действительность; что движется, то есть дух, он есть субъект движения, и он точно также есть само движение или субстанция, через которую субъект проходит. Понятие духа возникло для нас, когда мы вступили в область религии, а именно как движение достоверного для себя духа, прощающего зло и отступающего от Своей собственной простоты и стойкой неизменности ]). Или, иначе, это понятие представляет собою движение, состоящее в том, что абсолютно противоположное узнает себя, как одно и то же, и фто признание вносит между крайностями утверждение. Религиозное сознание, которому открылась абсолютная сущность, созерцает это понятие и снимает различие своей самости и своего созерцаемого; будучи субъектом, религиозное сознание есть и субстанция и, следовательно, дух, потому и поскольку оно есть это движение.
Но эта община еще не завершена в этом своем самосознании. Её содержание вообще существует для неё в форме представления, и это раздвоение имеет в себе действительную духовность общины, её возврат из своего представления; тогда как сфера чистого мышления обременена этим представлением. Община также не имеет сознания того, что она есть; она есть духовное самосознание, которое не является для себя этим предметом, т. е. не раскрывается до сознания самого себя; но поскольку она есть сознание, она имеет представления, которые были рассмотрены. Мы видим, как самосознание на своей последней поворотной точке делается для себя внутренним и достигает знания бытия внутри себя. Мы видим, как оно отрекается от своего природного наличного бытия и приобретает чистую отрицательность. Но положительное значение, состоящее в том, что отрицательность или чистая глубина знания есть равная с собою сущность, т. е. что субстанция здесь приходит к тому, чтобы быть абсолютным самосознанием, — это положительное значение есть нечто другое для благоговеющего сознания. Оно постигает, что чистое внутреннее становление знания, в себе есть абсолютная простота или субстанция, как представление о чём-то, что таково не согласно понятию, но есть действие чуждой воли. Или, иначе, для сознания не существует того, что эта глубина чистой самости есть власть, с помощью которой абстрактная сущность извлечена из своей абстракции и возвышена до самости силою этого чистого благоговения. Делание самости сохраняет благодаря этому свое отрицательное значение по отношению к ней, потому что отречение субстанции со своей стороны есть для самости бытие в себе, которое она не схватывает и не постигает в понятии, т. е. не находит в своем делании, как таковом. Так как это единство сущности и самости осуществилось в себе, то сознание сохраняет еще это представление своего примирения, но как представление. Сознание потому достигает удовлетворения, что связывает внешним образом свою чистую отрицательность с положительным значением своего единства с сущностью. Его удовлетворение, следовательно, само остается еще обремененным
9 Стр. 307. z
