Страница:Гегель Г.В.Ф. - Феноменология духа - 1913.djvu/323

Эта страница не была вычитана
286
Феноменологія духа.

вается въ затруднительномъ положеніи. Каждый отдѣльный случай есть совокупность многихъ моральныхъ отношеній, подобно тому, какъ предметъ воспріятія есть вещь, состоящая изъ многихъ свойствъ, а такъ какъ цѣлью оказывается опредѣленный долгъ, то онъ имѣетъ содержаніе, и его содержаніе есть только часть цѣли, и моральность оказывается уже не чистой. Слѣдовательно, она имѣетъ свою реальность въ другой сущности. Но эта реальность есть не что иное, какъ существованіе моральности въ себѣ и для себя — для себя, т.-е. въ качествѣ моральности сознанія, въ себѣ, т.-е* въ качествѣ обладающей наличнымъ бытіемъ и дѣйствительностью. Въ нервомъ несовершенномъ сознаніи моральность не осуществлена; она есть въ немъ бытіе въ себѣ въ смыслѣ идеи, потому что она соединена съ чувственной природой, т.-е. съ дѣйствительностью бытія и сознанія, составляющей ея содержаніе; чувственная природа въ моральномъ отношеніи ничто. Во второмъ сознаніи моральность дается уже какъ совершенная, а не какъ неосуществленная идея. Но это ея совершенство состоитъ въ томъ, что моральность въ сознаніи имѣетъ дѣйствительность, какъ свободную дѣйствительность, т.-е. наличное бытіе, вообще не пустое, но полное, богатое содержаніемъ, другими словами, совершенство моральности здѣсь состоитъ въ томъ, что въ ней и при ней налично морально ничтожное. Моральность въ одномъ случаѣ должна имѣть значимость просто какъ недѣйствительная идея чистой абстракціи, но въ то же время въ этомъ видѣ она не должна имѣть никакой значимости; во второмъ случаѣ ея истина должна состоять въ томъ, чтобы быть противоположной дѣйствительности, быть совершенно свободной отъ нея и пустой, и онять-таки въ томъ, чтобы быть дѣйствительностью.

Сближеніе этихъ противорѣчій, разложенное въ моральномъ міровоззрѣніи, исчезаетъ, такъ какъ различіе, на которомъ оно основывается, различіе въ томъ, что мыслится и устанавливается необходимымъ и что въ то же время оказывается несущественнымъ, сводится къ различію, которое существуетъ уже не только на словахъ. То, что въ концѣ концовъ устанавливается какъ различенное, въ той же мѣрѣ ничтожное, какъ и реальное, есть въ сущности одно и то же, т.-с. наличное бытіе и дѣйствительность; и то, что абсолютно должно быть только потустороннимъ дѣйствительному бытію и сознанію, и точно также находиться только въ немъ и быть ничтожнымъ въ качествѣ потусторонняго, есть чистый долгъ и знаніе о немъ, какъ о сущности. Сознаніе, производящее это несуществующее раз личіе, признавая дѣйствительность сразу и ничтожной и реальной, а чистую моральность сразу и истинной сущностью и несущественной, связываетъ мысли, ранѣе имъ же разграниченныя. Этимъ оно выражаетъ, что оно не принимаетъ серьезно этого опредѣленія и разграниченія моментовъ самости и бытія въ себѣ; то, что оно высказываетъ за абсолютное сущее внѣ сознанія, скорѣе оказывается находящимся въ самости самосознанія, а то, что оно высказываетъ какъ абсолютно мыслимое или какъ абсолютное бытіе въ себѣ, признается лишеннымъ истины. Для сознанія становится яснымъ, что разграниченіе этихъ моментовъ есть подтасовка, и было бы лицемѣріемъ, если бы оно ихъ сохранило. Но, какъ моральное чистое самосознаніе, оно снова возвращается въ себя, съ отвращеніемъ къ этому неравенству своего представленія съ его сущностью, къ этой лжи, высказывающей, какъ истину, то, что для него является совсѣмъ не истиной. Оно является чистой совѣстью, прези-


Тот же текст в современной орфографии

вается в затруднительном положении. Каждый отдельный случай есть совокупность многих моральных отношений, подобно тому, как предмет восприятия есть вещь, состоящая из многих свойств, а так как целью оказывается определенный долг, то он имеет содержание, и его содержание есть только часть цели, и моральность оказывается уже не чистой. Следовательно, она имеет свою реальность в другой сущности. Но эта реальность есть не что иное, как существование моральности в себе и для себя — для себя, т. е. в качестве моральности сознания, в себе, т.-е* в качестве обладающей наличным бытием и действительностью. В нервом несовершенном сознании моральность не осуществлена; она есть в нём бытие в себе в смысле идеи, потому что она соединена с чувственной природой, т. е. с действительностью бытия и сознания, составляющей её содержание; чувственная природа в моральном отношении ничто. Во втором сознании моральность дается уже как совершенная, а не как неосуществленная идея. Но это её совершенство состоит в том, что моральность в сознании имеет действительность, как свободную действительность, т. е. наличное бытие, вообще не пустое, но полное, богатое содержанием, другими словами, совершенство моральности здесь состоит в том, что в ней и при ней налично морально ничтожное. Моральность в одном случае должна иметь значимость просто как недействительная идея чистой абстракции, но в то же время в этом виде она не должна иметь никакой значимости; во втором случае её истина должна состоять в том, чтобы быть противоположной действительности, быть совершенно свободной от неё и пустой, и онять-таки в том, чтобы быть действительностью.

Сближение этих противоречий, разложенное в моральном мировоззрении, исчезает, так как различие, на котором оно основывается, различие в том, что мыслится и устанавливается необходимым и что в то же время оказывается несущественным, сводится к различию, которое существует уже не только на словах. То, что в конце концов устанавливается как различенное, в той же мере ничтожное, как и реальное, есть в сущности одно и то же, т.-с. наличное бытие и действительность; и то, что абсолютно должно быть только потусторонним действительному бытию и сознанию, и точно также находиться только в нём и быть ничтожным в качестве потустороннего, есть чистый долг и знание о нём, как о сущности. Сознание, производящее это несуществующее раз личие, признавая действительность сразу и ничтожной и реальной, а чистую моральность сразу и истинной сущностью и несущественной, связывает мысли, ранее им же разграниченные. Этим оно выражает, что оно не принимает серьезно этого определения и разграничения моментов самости и бытия в себе; то, что оно высказывает за абсолютное сущее вне сознания, скорее оказывается находящимся в самости самосознания, а то, что оно высказывает как абсолютно мыслимое или как абсолютное бытие в себе, признается лишенным истины. Для сознания становится ясным, что разграничение этих моментов есть подтасовка, и было бы лицемерием, если бы оно их сохранило. Но, как моральное чистое самосознание, оно снова возвращается в себя, с отвращением к этому неравенству своего представления с его сущностью, к этой лжи, высказывающей, как истину, то, что для него является совсем не истиной. Оно является чистой совестью, прези-