эмпирическаго опыта, а исходя изъ идеи, ибо если бы такіе законы были чѣмъ-то реальнымъ, то опи должны были бы быть дѣйствительно наличными и, такимъ образомъ, быть наблюдаемыми; идея же закона такого рода оказывается лишенной какой бы то ни было истины.
[(2). Моменты внутренняго въ ихъ взаимномъ отношеніи]. Въ качествѣ закона выступаетъ такого рода отношеніе, что всеобщее органическое свойство становится вещью въ органической системѣ и имѣетъ въ ней свой сформированный отпечатокъ, такъ что и свойство и вещь должны имѣть одну и ту же сущность, одинъ разъ наличную въ качествѣ всеобщаго момента, а другой разъ въ качествѣ вещи. Но, кромѣ того, и сторона внутренняго для себя есть отношеніе многихъ сторонъ, а потому прежде всего напрашивается идея закона, какъ отношенія всеобщихъ органическихъ дѣятельностей или свойствъ между собою. Возможенъ ли такой законъ, — это должно быть рѣшено на основаніи природы такого свойства. Но эта природа вообще текуча, а потому, во-первыхъ, она не ограничена образомъ вещи и не придерживается различій наличнаго бытія, которое должно было составлять ея форму, напротивъ, чувствительность выходитъ за предѣлы нервной системы и проходитъ черезъ всѣ другія системы организма. Во-вторыхъ, чувствительность является всеобщимъ моментомъ, который по существу нераздѣленъ и неотдѣлимъ отъ реакціи или раздражительности и воспроизведенія. Какъ рефлексія въ себя, чувствительность просто заключаетъ въ себѣ реакцію. Только рефлектированность въ себя есть пассивность, т.-е. мертвое бытіе, а не чувствительность, такъ же, какъ актъ, или, что то же, — реакція, лишенная рефлектированности въ себя, не есть раздражительность. Рефлексія въ актѣ или реакціи, и актъ или реакція въ рефлексіи, суть именно то, единство чего составляетъ органическій міръ, и значеніе этого единства тождественно съ органическимъ воспроизведеніемъ. Отсюда слѣдуетъ, что одна и та же величина чувствительности и раздражительности, такъ какъ мы будемъ сначала разсматривать отношеніе между ними, должна быть наличной въ каждомъ дѣйствительномъ образѣ, такъ что органическое явленіе можно охватить, опредѣлить, или какъ угодно объяснить при помощи какъ одной, такъ и другой. То, что одинъ принимаетъ за повышенную чувствительность, другой можетъ съ такимъ же успѣхомъ разсматривать какъ повышенную раздражительность, или раздражительность гой же высоты. Если названы факторы, и если это не должно оставаться пустыми словами, то этимъ самымъ сказано, что они суть моменты понятія, т.-е. что реальный предметъ, сущность котораго и составляетъ такое понятіе, одинаково заключаетъ ихъ въ себѣ, и если однимъ факторомъ онъ опредѣляется какъ очень чувствительный, то другимъ онъ можетъ быть опредѣленъ, какъ въ такой же степени раздражительный.
Различать ихъ необходимо только согласно понятію, и ихъ противоположность качественна. Но, кромѣ этого истиннаго различія, они являются еще и въ количественномъ различіи, какъ сущіе, устанавливаясь различными для представленія, дѣлающаго ихъ сторонами закона. Ихъ своеобразная качественная противоположность, вмѣстѣ съ тѣмъ, сводится къ величинѣ, и возникаютъ законы, подобные, напримѣръ, такому, что чувствительность и раздражительность находятся въ обратномъ отношеніи своихъ величинъ, такъ что насколько одна растетъ, настолько же другая убываетъ; или, принявъ за содержаніе самую величину, можно
эмпирического опыта, а исходя из идеи, ибо если бы такие законы были чем-то реальным, то опи должны были бы быть действительно наличными и, таким образом, быть наблюдаемыми; идея же закона такого рода оказывается лишенной какой бы то ни было истины.
[(2). Моменты внутреннего в их взаимном отношении]. В качестве закона выступает такого рода отношение, что всеобщее органическое свойство становится вещью в органической системе и имеет в ней свой сформированный отпечаток, так что и свойство и вещь должны иметь одну и ту же сущность, один раз наличную в качестве всеобщего момента, а другой раз в качестве вещи. Но, кроме того, и сторона внутреннего для себя есть отношение многих сторон, а потому прежде всего напрашивается идея закона, как отношения всеобщих органических деятельностей или свойств между собою. Возможен ли такой закон, — это должно быть решено на основании природы такого свойства. Но эта природа вообще текуча, а потому, во-первых, она не ограничена образом вещи и не придерживается различий наличного бытия, которое должно было составлять её форму, напротив, чувствительность выходит за пределы нервной системы и проходит через все другие системы организма. Во-вторых, чувствительность является всеобщим моментом, который по существу неразделен и неотделим от реакции или раздражительности и воспроизведения. Как рефлексия в себя, чувствительность просто заключает в себе реакцию. Только рефлектированность в себя есть пассивность, т. е. мертвое бытие, а не чувствительность, так же, как акт, или, что то же, — реакция, лишенная рефлектированности в себя, не есть раздражительность. Рефлексия в акте или реакции, и акт или реакция в рефлексии, суть именно то, единство чего составляет органический мир, и значение этого единства тождественно с органическим воспроизведением. Отсюда следует, что одна и та же величина чувствительности и раздражительности, так как мы будем сначала рассматривать отношение между ними, должна быть наличной в каждом действительном образе, так что органическое явление можно охватить, определить, или как угодно объяснить при помощи как одной, так и другой. То, что один принимает за повышенную чувствительность, другой может с таким же успехом рассматривать как повышенную раздражительность, или раздражительность гой же высоты. Если названы факторы, и если это не должно оставаться пустыми словами, то этим самым сказано, что они суть моменты понятия, т. е. что реальный предмет, сущность которого и составляет такое понятие, одинаково заключает их в себе, и если одним фактором он определяется как очень чувствительный, то другим он может быть определен, как в такой же степени раздражительный.
Различать их необходимо только согласно понятию, и их противоположность качественна. Но, кроме этого истинного различия, они являются еще и в количественном различии, как сущие, устанавливаясь различными для представления, делающего их сторонами закона. Их своеобразная качественная противоположность, вместе с тем, сводится к величине, и возникают законы, подобные, например, такому, что чувствительность и раздражительность находятся в обратном отношении своих величин, так что насколько одна растет, настолько же другая убывает; или, приняв за содержание самую величину, можно
