Страница:Гегель Г.В.Ф. - Наука логики. Т. 3 - 1916.djvu/24

Эта страница не была вычитана
— 15 —

приведенное разсужденіе кажется весьма убѣдительнымъ. Но при этомъ слѣдуетъ прежде всего замѣтить, что обычная участь такого формальнаго разсужденія — забывать въ своемъ словесномъ изложеніи то, что составляетъ его основу, и о чемъ оно говоритъ. Утверждается, что было бы нелѣпо спрашивать о критеріи истины содержанія познанія; но по приведенному выше опредѣленію истину составляетъ не содержаніе, а его согласіе съ понятіемъ. Содержаніе, о которомъ здѣсь говорится, безъ понятія есть лишенное понятія, стало быть лишенное и сущности; о критеріи истины такого содержанія, конечно, нельзя спрашивать, но по противоположному основанію, именно потому что оно въ своей непричастности понятію можетъ быть не требуемымъ согласіемъ, а лишь чѣмъ-то принадлежащимъ къ лишенному истины мнѣнію. Оставимъ въ сторонѣ упоминаніе о содержанія, порождающее здѣсь ту запутанность, въ которую постоянно впадаетъ формализмъ и которая побуждаетъ его говорить обратное тому, что онъ хочетъ сказать, коль скоро онъ вдается въ объясненіе, и остановимся на томъ отвлеченномъ взглядѣ, по коему логическое лишь формально и отвлечено отъ всякаго содержанія; въ такомъ случаѣ мы получаемъ одностороннее знаніе, не содержащее въ себѣ никакого предмета, пустую, лишенную опредѣленія форму, которая, стало быть, столь же мало есть согласіе — ибо для согласія существенны двѣ стороны, — сколь мало есть истина. Въ апріорномъ синтезѣ понятія Кантъ призналъ высшій принципъ, въ коемъ можетъ стать познанною двойственность въ единствѣ, слѣдовательно, то, что требуется для истины; но чувственная матерія, многообразіе воззрѣнія имѣли надъ нимъ слишкомъ много силы для того, чтобы дать ему возможность дойти до разсмотрѣнія понятія и категорій въ себѣ и для себя и до умозрительнаго философствованія.

Такъ какъ логика есть наука абсолютной формы, то это формальное, чтобы стать истиннымъ, должно имѣть въ немъ самомъ нѣкоторое содержаніе, соотвѣтственное его формѣ, т.-е. должно быть логически истиннымъ, самою чистою истиною. Вслѣдствіе того это формальное должно внутри себя быть гораздо богаче опредѣленіями и содержаніемъ, а также быть мыслимымъ обладающимъ безконечно большею силою надъ конкретнымъ, чѣмъ то обыкновенно признается. Логическіе законы для себя (если отбросить все инородное, прикладную логику и иной психологическій и антропологическій матеріалъ) сводятся обыкновенно, кромѣ начала противорѣчія, на нѣсколько скудныхъ предложеній о превращеніи сужденій и формахъ умозаключеній. Даже относящіеся сюда формы, равно какъ ихъ дальнѣйшія опредѣленія, излагаются лишь какъ бы исторически, а не подвергаются критикѣ съ цѣлью установить, истинны ли онѣ въ себѣ и для себя. Такъ, наприм., форма утвердительнаго сужденія считается за нѣчто совершенно правильное въ себѣ, хотя истина этого сужденія всецѣло зависитъ отъ содержанія. Есть ли эта форма въ себѣ и для себя форма истины, высказываемое въ ней предложеніе — единичное есть нѣчто общее — не діалектично ли въ себѣ, объ изслѣдованіи этого вопроса не думаютъ. Просто признается, что это сужденіе само для себя способно содержать истину, и что каждое предложеніе, выска


Тот же текст в современной орфографии

приведенное рассуждение кажется весьма убедительным. Но при этом следует прежде всего заметить, что обычная участь такого формального рассуждения — забывать в своем словесном изложении то, что составляет его основу, и о чём оно говорит. Утверждается, что было бы нелепо спрашивать о критерии истины содержания познания; но по приведенному выше определению истину составляет не содержание, а его согласие с понятием. Содержание, о котором здесь говорится, без понятия есть лишенное понятия, стало быть лишенное и сущности; о критерии истины такого содержания, конечно, нельзя спрашивать, но по противоположному основанию, именно потому что оно в своей непричастности понятию может быть не требуемым согласием, а лишь чем-то принадлежащим к лишенному истины мнению. Оставим в стороне упоминание о содержания, порождающее здесь ту запутанность, в которую постоянно впадает формализм и которая побуждает его говорить обратное тому, что он хочет сказать, коль скоро он вдается в объяснение, и остановимся на том отвлеченном взгляде, по коему логическое лишь формально и отвлечено от всякого содержания; в таком случае мы получаем одностороннее знание, не содержащее в себе никакого предмета, пустую, лишенную определения форму, которая, стало быть, столь же мало есть согласие — ибо для согласия существенны две стороны, — сколь мало есть истина. В априорном синтезе понятия Кант признал высший принцип, в коем может стать познанною двойственность в единстве, следовательно, то, что требуется для истины; но чувственная материя, многообразие воззрения имели над ним слишком много силы для того, чтобы дать ему возможность дойти до рассмотрения понятия и категорий в себе и для себя и до умозрительного философствования.

Так как логика есть наука абсолютной формы, то это формальное, чтобы стать истинным, должно иметь в нём самом некоторое содержание, соответственное его форме, т. е. должно быть логически истинным, самою чистою истиною. Вследствие того это формальное должно внутри себя быть гораздо богаче определениями и содержанием, а также быть мыслимым обладающим бесконечно большею силою над конкретным, чем то обыкновенно признается. Логические законы для себя (если отбросить всё инородное, прикладную логику и иной психологический и антропологический материал) сводятся обыкновенно, кроме начала противоречия, на несколько скудных предложений о превращении суждений и формах умозаключений. Даже относящиеся сюда формы, равно как их дальнейшие определения, излагаются лишь как бы исторически, а не подвергаются критике с целью установить, истинны ли они в себе и для себя. Так, наприм., форма утвердительного суждения считается за нечто совершенно правильное в себе, хотя истина этого суждения всецело зависит от содержания. Есть ли эта форма в себе и для себя форма истины, высказываемое в ней предложение — единичное есть нечто общее — не диалектично ли в себе, об исследовании этого вопроса не думают. Просто признается, что это суждение само для себя способно содержать истину, и что каждое предложение, выска