опредѣленія воздвигается вся масса его предшествующаго содержанія и черезъ свой діалектическій ходъ впередъ не только ничего не теряетъ и не оставляетъ позади себя, но несетъ съ собою все пріобрѣтенное, и обогащаетъ и сгущаетъ себя въ себѣ.
Это расширеніе можетъ считаться моментомъ содержанія и въ цѣломъ первою посылкою; общее сообщено богатству содержанія, непосредственно сохранено въ немъ. Но это отношеніе имѣетъ и вторую, отрицательную или діалектическую сторону. Обогащеніе содержанія движется въ необходимости понятія, оно содержится въ послѣднемъ, и каждое опредѣленіе есть нѣкоторая рефлексія въ себя. Каждая новая стуиень выхода внѣ себя, т.-е. дальнѣйшаго опредѣленія, есть также нѣкоторое вхожденіе внутрь себя, и большее расширеніе есть равнымъ образомъ болѣе высокая напряженность. Богатѣйшее ееть поэтому самое конкретное и самое субъективное, и то, что возвращаетъ себя въ наиболѣе простую глубину — самое мощное и преобладающее. Высшая обостренная верхушка есть чистая личность, которая исключительно черезъ абсолютную діалектику, составляющую ея природу, также захватываетъ внутрь себя, и держитъ въ себѣ все, ибо она дѣлаетъ себя тѣмъ, что всего свободнѣе, простотою, которая есть первая непосредственность и общность.
Такимъ путемъ каждый шагъ впередъ въ движенія дальнѣйшаго опредѣленія, поскольку онъ удаляется отъ неопредѣленнаго начала, есть также возвратное приближеніе къ послѣднему, и тѣмъ самымъ то, что первоначально могло являться различнымъ, идущее назадъ обоснованіе начала, и идущее впередъ дальнѣйшее опредѣленіе его совпадаютъ вмѣстѣ и суть одно и то же. Методъ, замыкающійся такимъ образомъ въ нѣкоторый кругъ, не можетъ однако въ своемъ временномъ развитіи предустановить, что начало, уже какъ таковое, есть нѣчто выведенное; для послѣдняго въ его непосредственности достаточно, что оно есть простая общность. Поскольку оно таково, оно обладаетъ своимъ полнымъ условіемъ; и не слѣдуетъ обезцѣнивать его на томъ основаніи, что ему можно де придавать знаніе лишь предварительнаго и гипотетическаго. То, что можно бы было возразить противъ него, — наприм., что человѣческое познаніе ограничено, что прежде, чѣмъ приступить къ дѣлу, требуется критически изслѣдовать орудіе познанія, — все это также предположенія, которыя, какъ конкретныя опредѣленія, приводятъ за собою требованіе ихъ опосредованія и обоснованія. Такъ какъ они при томъ съ формальной точки зрѣнія не имѣютъ никакого преимущества передъ началомъ съ того, противъ чего они протестуютъ, и скорѣе въ виду своего конкретнаго содержанія нуждаются въ выводѣ, то ихъ слѣдуетъ, напротивъ считать не чѣмъ инымъ, какъ пустыми притязаніями. Содержаніе ихъ неистинно, такъ какъ они обращаютъ въ несомнѣнное и абсолютное то, что познано, какъ конечное и не-истинное, именно нѣкоторое ограниченное познаніе, опредѣленное, какъ форма и орудіе въ противоположность своему содержанію; это неистинное познаніе есть само также форма, обоснованіе, идущее назадъ. И методъ признаетъ начало за нѣчто несовершенное, такъ какъ оно
определения воздвигается вся масса его предшествующего содержания и через свой диалектический ход вперед не только ничего не теряет и не оставляет позади себя, но несет с собою всё приобретенное, и обогащает и сгущает себя в себе.
Это расширение может считаться моментом содержания и в целом первою посылкою; общее сообщено богатству содержания, непосредственно сохранено в нём. Но это отношение имеет и вторую, отрицательную или диалектическую сторону. Обогащение содержания движется в необходимости понятия, оно содержится в последнем, и каждое определение есть некоторая рефлексия в себя. Каждая новая стуиень выхода вне себя, т. е. дальнейшего определения, есть также некоторое вхождение внутрь себя, и большее расширение есть равным образом более высокая напряженность. Богатейшее ееть поэтому самое конкретное и самое субъективное, и то, что возвращает себя в наиболее простую глубину — самое мощное и преобладающее. Высшая обостренная верхушка есть чистая личность, которая исключительно через абсолютную диалектику, составляющую её природу, также захватывает внутрь себя, и держит в себе всё, ибо она делает себя тем, что всего свободнее, простотою, которая есть первая непосредственность и общность.
Таким путем каждый шаг вперед в движения дальнейшего определения, поскольку он удаляется от неопределенного начала, есть также возвратное приближение к последнему, и тем самым то, что первоначально могло являться различным, идущее назад обоснование начала, и идущее вперед дальнейшее определение его совпадают вместе и суть одно и то же. Метод, замыкающийся таким образом в некоторый круг, не может однако в своем временном развитии предустановить, что начало, уже как таковое, есть нечто выведенное; для последнего в его непосредственности достаточно, что оно есть простая общность. Поскольку оно таково, оно обладает своим полным условием; и не следует обесценивать его на том основании, что ему можно де придавать знание лишь предварительного и гипотетического. То, что можно бы было возразить против него, — наприм., что человеческое познание ограничено, что прежде, чем приступить к делу, требуется критически исследовать орудие познания, — всё это также предположения, которые, как конкретные определения, приводят за собою требование их опосредования и обоснования. Так как они при том с формальной точки зрения не имеют никакого преимущества перед началом с того, против чего они протестуют, и скорее в виду своего конкретного содержания нуждаются в выводе, то их следует, напротив считать не чем иным, как пустыми притязаниями. Содержание их неистинно, так как они обращают в несомненное и абсолютное то, что познано, как конечное и не-истинное, именно некоторое ограниченное познание, определенное, как форма и орудие в противоположность своему содержанию; это неистинное познание есть само также форма, обоснование, идущее назад. И метод признает начало за нечто несовершенное, так как оно
