лѣстница ступеней, это онъ признаетъ тѣмъ, что присоединяетъ къ трансцендентальной логикѣ или ученію о разсудкѣ, какъ прибавленіе, еще разсужденіе о рефлективныхъ понятіяхъ; — область, лежащую между воззрѣніемъ и разсудкомъ или бытіемъ и понятіемъ. Обращаясь къ самому дѣлу слѣдуетъ, во-первыхъ, замѣтить, что эти образованія воззрѣнія, представленія и т. под. принадлежатъ самосознательному духу, который, какъ таковой, не разсматривается въ наукѣ логики. Чистыя опредѣленія бытія, сущности и понятія, правда, образуютъ собою основу и внутренній простой остовъ формъ духа; духъ, какъ воззрительный, также, какъ чувственное сознаніе, имѣетъ опредѣленность непосредственнаго бытія, а духъ, какъ представляющій, также, какъ воспринимающее сознаніе, поднялся отъ бытія на ступень сущности или рефлексіи. Но эти конкретныя образованія столь же мало касаются науки логики, какъ и тѣ конкретныя формы, которыя принимаются логическими опредѣленіями въ природѣ, и которыя становятся въ ней пространствомъ и временемъ, засимъ наполненными пространствомъ и временемъ, какъ неорганическою природою, и (наконецъ) органическою природою. Также и здѣсь на понятіе должно смотрѣть, не какъ на актъ самосознательнаго разсудка, не какъ на субъективный разсудокъ, но какъ на понятіе въ себѣ и для себя, образующее также ступень и природы, и духа. Жизнь или органическая природа есть та ступень природы, на которой выступаетъ понятіе, но какъ понятіе слѣпое, не усваивающее само себя, т.-е. не мыслящее; какъ послѣднее, оно присуще лишь духу. Отъ этого недуховнаго также, какъ и отъ духовнаго вида понятія не зависитъ его логическая форма; объ этомъ уже во вступленіи сдѣлано потребное упоминаніе; это такое значеніе, которое должно быть оправдано не въ логикѣ, а выяснено еще до нея.
Но какъ бы ни были образованы формы, предшествующія понятію, является, во-вторыхъ, вопросъ объ отношеніи, въ коемъ должно быть мыслимо въ нимъ понятіе. Это отношеніе какъ въ обычномъ психологическомъ представленіи, такъ и въ кантовой трансцендентальной философіи, понимается такъ, какъ будто эмпирическая матерія, многообразіе воззрѣнія и представленія, заранѣе существуетъ для себя, и затѣмъ разсудокъ привходитъ къ нему, вноситъ въ него единство и повышаетъ его посредствомъ отвлеченія въ форму общности. Разсудокъ есть, такимъ образомъ, нѣкоторая пустая для себя форма, отчасти пріобрѣтающая реальность лишь черезъ это данное содержаніе, отчасти отвлекающая отъ него, именно отбрасывающая его, какъ нѣчто, правда, лишь для понятія, непригодное. Въ томъ и въ другомъ дѣйствіи понятіе не есть независимое, существенное и истинное этой предшествующей ему матеріи, которая, напротивъ, есть реальность въ себѣ и для себя, не могущая быть выколупанною изъ понятія.
Правда, должно быть допущено, что понятіе, какъ таковое, еще не полно, но должно быть повышено въ идею, которая только и есть единство понятія и реальности, какъ это должно оказаться черезъ изслѣдованіе природы самого понятія. Ибо реальность, которую оно сообщаетъ себѣ, должна
лестница ступеней, это он признает тем, что присоединяет к трансцендентальной логике или учению о рассудке, как прибавление, еще рассуждение о рефлективных понятиях; — область, лежащую между воззрением и рассудком или бытием и понятием. Обращаясь к самому делу следует, во-первых, заметить, что эти образования воззрения, представления и т. под. принадлежат самосознательному духу, который, как таковой, не рассматривается в науке логики. Чистые определения бытия, сущности и понятия, правда, образуют собою основу и внутренний простой остов форм духа; дух, как воззрительный, также, как чувственное сознание, имеет определенность непосредственного бытия, а дух, как представляющий, также, как воспринимающее сознание, поднялся от бытия на ступень сущности или рефлексии. Но эти конкретные образования столь же мало касаются науки логики, как и те конкретные формы, которые принимаются логическими определениями в природе, и которые становятся в ней пространством и временем, засим наполненными пространством и временем, как неорганическою природою, и (наконец) органическою природою. Также и здесь на понятие должно смотреть, не как на акт самосознательного рассудка, не как на субъективный рассудок, но как на понятие в себе и для себя, образующее также ступень и природы, и духа. Жизнь или органическая природа есть та ступень природы, на которой выступает понятие, но как понятие слепое, не усваивающее само себя, т. е. не мыслящее; как последнее, оно присуще лишь духу. От этого недуховного также, как и от духовного вида понятия не зависит его логическая форма; об этом уже во вступлении сделано потребное упоминание; это такое значение, которое должно быть оправдано не в логике, а выяснено еще до неё.
Но как бы ни были образованы формы, предшествующие понятию, является, во-вторых, вопрос об отношении, в коем должно быть мыслимо в ним понятие. Это отношение как в обычном психологическом представлении, так и в кантовой трансцендентальной философии, понимается так, как будто эмпирическая материя, многообразие воззрения и представления, заранее существует для себя, и затем рассудок привходит к нему, вносит в него единство и повышает его посредством отвлечения в форму общности. Рассудок есть, таким образом, некоторая пустая для себя форма, отчасти приобретающая реальность лишь через это данное содержание, отчасти отвлекающая от него, именно отбрасывающая его, как нечто, правда, лишь для понятия, непригодное. В том и в другом действии понятие не есть независимое, существенное и истинное этой предшествующей ему материи, которая, напротив, есть реальность в себе и для себя, не могущая быть выколупанною из понятия.
Правда, должно быть допущено, что понятие, как таковое, еще не полно, но должно быть повышено в идею, которая только и есть единство понятия и реальности, как это должно оказаться через исследование природы самого понятия. Ибо реальность, которую оно сообщает себе, должна
