какъ безразличная общность. Лишь идея жизни въ ея непосредственности есть творческая общая душа. Въ силу этой непосредственности первое непосредственное отношеніе идеи внутри себя самой, самоопредѣленіе ея, какъ понятія, есть положеніе въ себѣ, которое и есть, какъ возвратъ въ себя, бытіе для себя, творческое предположеніе. Черезъ это самоопредѣленіе общая жизнь есть нѣчто частное; тѣмъ самымъ она раздвоилась на два крайнихъ термина сужденія, ставшаго непосредственнымъ умозаключеніемъ.
Опредѣленія противоположности суть общія опредѣленія понятія, ибо именно понятію присуще раздвоеніе; но восполненіе послѣдняго есть идея. Одно единство есть единство понятія и реальности, которое есть идея, какъ непосредственная, ранѣе того обнаружившая себя, какъ объективность. Но здѣсь это единство имѣетъ иное опредѣленіе. Тамъ оно было единствомъ понятія и реальности, поскольку понятіе перешло въ послѣднюю и существуетъ, лишь какъ потерянное въ ней; оно не было ей противоположно, или, иначе, такъ какъ оно есть въ ней лишь внутреннее, оно есть для нея лишь нѣкоторая внѣшняя рефлексія. Поэтому эта объективность есть непосредственнымъ образомъ само непосредственное. Напротивъ, здѣсь оно есть лишь возникшее изъ понятія такъ, что его сущность есть бытіе въ положеніи, что оно есть отрицательное. На него слѣдуетъ смотрѣть, какъ на сторону общности понятія, а тѣмъ самымъ какъ на отвлеченную общность, присущую по существу лишь субъекту и безразличную относительно него въ той формѣ непосредственнаго бытія, которое положено для себя. Полнота понятія, свойственная объективности, есть тѣмъ самымъ какъ бы заимствованная; остатокъ самостоятельности, сохраняющійся въ ней относительно субъекта, есть то бытіе, составляющее по своей истинѣ лишь моментъ понятія, которое есть предполагающее, въ первой опредѣленности нѣкотораго сущаго въ себѣ положенія, не имѣющаго еще характера положенія рефлектированная въ себя единства. Возникая такимъ образомъ изъ идеи, самостоятельная объективность есть непосредственное бытіе, лишь какъ предикатъ сужденія, коимъ самоопредѣляется понятіе, бытіе, хотя отличное отъ субъекта, но вмѣстѣ съ тѣмъ по существу положенное, какъ моментъ понятія.
Но содержанію эта объективность есть полнота понятія, которая однако противопоставила себя его субъективности или отрицательному единству, составляющему истинную центральность, свое свободное единство съ самимъ собою. Этотъ субъектъ есть идея въ формѣ единичности, какъ простое, но отрицательное тожество съ собою,- — живое недѣлимое.
Послѣднее есть во-первыхъ жизнь, какъ душа, какъ понятіе себя самой, вполнѣ опредѣленное внутри себя, какъ дающій начало, самодвижущій принципъ. Понятіе въ своей простотѣ содержитъ заключенную внутри себя опредѣленную внѣшность, какъ простой моментъ. Но далѣе эта душа въ ея непосредственности непосредственно внѣшня и имѣетъ нѣкоторое объективное бытіе въ себѣ самой; подчиненная цѣли реальность, непосредственное средство есть ближайшимъ образомъ объективность, какъ предикатъ субъекта, но далѣе она есть также средній терминъ умозаключенія; тѣлесность души
как безразличная общность. Лишь идея жизни в её непосредственности есть творческая общая душа. В силу этой непосредственности первое непосредственное отношение идеи внутри себя самой, самоопределение её, как понятия, есть положение в себе, которое и есть, как возврат в себя, бытие для себя, творческое предположение. Через это самоопределение общая жизнь есть нечто частное; тем самым она раздвоилась на два крайних термина суждения, ставшего непосредственным умозаключением.
Определения противоположности суть общие определения понятия, ибо именно понятию присуще раздвоение; но восполнение последнего есть идея. Одно единство есть единство понятия и реальности, которое есть идея, как непосредственная, ранее того обнаружившая себя, как объективность. Но здесь это единство имеет иное определение. Там оно было единством понятия и реальности, поскольку понятие перешло в последнюю и существует, лишь как потерянное в ней; оно не было ей противоположно, или, иначе, так как оно есть в ней лишь внутреннее, оно есть для неё лишь некоторая внешняя рефлексия. Поэтому эта объективность есть непосредственным образом само непосредственное. Напротив, здесь оно есть лишь возникшее из понятия так, что его сущность есть бытие в положении, что оно есть отрицательное. На него следует смотреть, как на сторону общности понятия, а тем самым как на отвлеченную общность, присущую по существу лишь субъекту и безразличную относительно него в той форме непосредственного бытия, которое положено для себя. Полнота понятия, свойственная объективности, есть тем самым как бы заимствованная; остаток самостоятельности, сохраняющийся в ней относительно субъекта, есть то бытие, составляющее по своей истине лишь момент понятия, которое есть предполагающее, в первой определенности некоторого сущего в себе положения, не имеющего еще характера положения рефлектированная в себя единства. Возникая таким образом из идеи, самостоятельная объективность есть непосредственное бытие, лишь как предикат суждения, коим самоопределяется понятие, бытие, хотя отличное от субъекта, но вместе с тем по существу положенное, как момент понятия.
Но содержанию эта объективность есть полнота понятия, которая однако противопоставила себя его субъективности или отрицательному единству, составляющему истинную центральность, свое свободное единство с самим собою. Этот субъект есть идея в форме единичности, как простое, но отрицательное тожество с собою,- — живое неделимое.
Последнее есть во-первых жизнь, как душа, как понятие себя самой, вполне определенное внутри себя, как дающий начало, самодвижущий принцип. Понятие в своей простоте содержит заключенную внутри себя определенную внешность, как простой момент. Но далее эта душа в её непосредственности непосредственно внешня и имеет некоторое объективное бытие в себе самой; подчиненная цели реальность, непосредственное средство есть ближайшим образом объективность, как предикат субъекта, но далее она есть также средний термин умозаключения; телесность души
