Содержаніе цѣли есть ея отрицательность, какъ простая рефлектированная въ себя частность, отличенная отъ его полноты, какъ форма. Въ силу этой простоты, опредѣленность которой есть въ себѣ и для себя полнота понятія, содержаніе является, какъ тожественно сохраняющееся въ реализаціи цѣли. Телеологическій процессъ есть переводъ въ объективность понятія, отчетливо осуществленнаго, какъ понятіе. Оказывается, что этотъ переводъ въ предположенное другое есть совпаденіе понятія черезъ себя само съ самимъ собою. Содержаніе цѣли есть именно это въ формѣ тожественнаго осуществленное тожество. При всякомъ переводѣ понятіе сохраняется, напр., когда причина становится дѣйствіемъ, то причина лишь совпадаетъ съ собою въ дѣйствіи; при телеологическомъ же переводѣ понятіе какъ таковое уже осуществленное въ причинѣ, есть абсолютное относительно объективности и ея внѣшней опредѣляемости свободное конкретное единство. Внѣшность, въ которую переводитъ себя цѣль, какъ мы видѣли, сама уже положена, какъ моментъ понятія, какъ форма своего отличенія. Поэтому цѣль имѣетъ во внѣшности свой собственный моментъ; а содержаніе, какъ содержаніе конкретнаго единства, есть ея простая форма, которая не только въ себѣ остается равною себѣ въ различенныхъ моментахъ цѣли, какъ субъективная цѣль, какъ средство и опосредованная дѣятельность, и какъ объективная, но и осуществляется, какъ саморавная.
О телеологической дѣятельности можно поэтому сказать, что въ ней конецъ есть начало, слѣдствіе — основаніе, дѣйствіе — причина, что она есть становленіе становящагося, что въ ней приходитъ къ осуществленію лишь то, что уже осуществлено, и т. д.; т.-е. что вообще всѣ опредѣленія отношеній, принадлежащія къ сферѣ рефлексіи или непосредственнаго бытія, утратили здѣсь свои различенія, и что то, что высказывается, какъ другое, какъ-то конецъ, слѣдствіе, дѣйствіе и т. п., въ отношеніи цѣли не имѣетъ уже опредѣленія нѣкотораго другого, но скорѣе положено, какъ тожественное съ простымъ понятіемъ.
2. При ближайшемъ же разсмотрѣніи продукта телеологической дѣятельности оказывается, что въ немъ цѣль внѣшня, поскольку она есть абсолютное предположеніе въ противоположность субъективной цѣли, поскольку именно останавливаются на томъ, что цѣлесообразная дѣятельность относится къ объекту черезъ средство лишь механически и вмѣсто безразличной опредѣленности объекта полагаетъ другую, столь же внѣшнюю ему. Такая опредѣленность, какую сообщаетъ какому-либо объекту цѣль, отличается отъ другой, просто механической, тѣмъ, что тотъ моментъ единства, хотя оно для объекта и внѣшне, внутри самого себя все же не просто внѣшенъ. Объектъ, обнаруживающій такое единство, есть нѣкоторое цѣлое, относительно коего его части, его собственная внѣшность, безразличны; это опредѣленное, конкретное единство, объединяющее внутри себя различенныя отношенія и опредѣленности. Это единство, не могущее быть понятымъ изъ специфической природы объекта, и по опредѣленному содержанію нѣчто иное, чѣмъ своеобразное содержаніе объекта, для самого себя есть не механическая опредѣленность, но въ
Содержание цели есть её отрицательность, как простая рефлектированная в себя частность, отличенная от его полноты, как форма. В силу этой простоты, определенность которой есть в себе и для себя полнота понятия, содержание является, как тожественно сохраняющееся в реализации цели. Телеологический процесс есть перевод в объективность понятия, отчетливо осуществленного, как понятие. Оказывается, что этот перевод в предположенное другое есть совпадение понятия через себя само с самим собою. Содержание цели есть именно это в форме тожественного осуществленное тожество. При всяком переводе понятие сохраняется, напр., когда причина становится действием, то причина лишь совпадает с собою в действии; при телеологическом же переводе понятие как таковое уже осуществленное в причине, есть абсолютное относительно объективности и её внешней определяемости свободное конкретное единство. Внешность, в которую переводит себя цель, как мы видели, сама уже положена, как момент понятия, как форма своего отличения. Поэтому цель имеет во внешности свой собственный момент; а содержание, как содержание конкретного единства, есть её простая форма, которая не только в себе остается равною себе в различенных моментах цели, как субъективная цель, как средство и опосредованная деятельность, и как объективная, но и осуществляется, как саморавная.
О телеологической деятельности можно поэтому сказать, что в ней конец есть начало, следствие — основание, действие — причина, что она есть становление становящегося, что в ней приходит к осуществлению лишь то, что уже осуществлено, и т. д.; т. е. что вообще все определения отношений, принадлежащие к сфере рефлексии или непосредственного бытия, утратили здесь свои различения, и что то, что высказывается, как другое, как-то конец, следствие, действие и т. п., в отношении цели не имеет уже определения некоторого другого, но скорее положено, как тожественное с простым понятием.
2. При ближайшем же рассмотрении продукта телеологической деятельности оказывается, что в нём цель внешня, поскольку она есть абсолютное предположение в противоположность субъективной цели, поскольку именно останавливаются на том, что целесообразная деятельность относится к объекту через средство лишь механически и вместо безразличной определенности объекта полагает другую, столь же внешнюю ему. Такая определенность, какую сообщает какому-либо объекту цель, отличается от другой, просто механической, тем, что тот момент единства, хотя оно для объекта и внешне, внутри самого себя всё же не просто внешен. Объект, обнаруживающий такое единство, есть некоторое целое, относительно коего его части, его собственная внешность, безразличны; это определенное, конкретное единство, объединяющее внутри себя различенные отношения и определенности. Это единство, не могущее быть понятым из специфической природы объекта, и по определенному содержанию нечто иное, чем своеобразное содержание объекта, для самого себя есть не механическая определенность, но в
