Таково отнынѣ отношеніе причинности въ своей реальности и конечности. Какъ формальное, оно есть безконечное отношеніе абсолютной силы, содержаніе которой есть чистое проявленіе или необходимость. Напротивъ, какъ конечная причинность, оно имѣетъ данное содержаніе и сводится къ внѣшнему различенію въ томъ тожественномъ, которое въ своихъ опредѣленіяхъ есть одна и та же субстанція.
Вслѣдствіе такого тожества содержанія, эта причинность есть аналитическое предложеніе. Одна и та же вещь представляется въ одномъ случаѣ причиною, въ другомъ — дѣйствіемъ, тамъ, какъ своеобразная устойчивость, здѣсь, какъ положеніе или опредѣленіе въ нѣкоторомъ другомъ. Такъ какъ эти опредѣленія формы суть внѣшняя рефлексія, то по существу дѣла субъективный разсудокъ впадаетъ въ тожесловіе, опредѣляя нѣкоторое явленіе, какъ дѣйствіе, и восходя отъ него къ его причинѣ для его пониманія и объясненія; при этомъ повторяется лишь одно и то же содержаніе; въ причинѣ не имѣется ничего, чего нѣтъ въ дѣйствіи. Напримѣръ, дождь есть причина влажности, которая есть его дѣйствіе; дождь производитъ влажность, — это аналитическое предложеніе; та самая вода, которая есть въ дождѣ, и есть влажность; но какъ дождь, эта вода существуетъ въ формѣ вещи въ себѣ, а какъ сырое или влажное, она есть прилагательное, положенное, которое не должно уже имѣть своей устойчивости въ немъ самомъ; и какъ одно, такъ и другое опредѣленіе ей внѣшни. Такъ, причина этого цвѣта есть нѣчто окрашивающее, пигментъ, который есть одна и та же дѣйствительность въ одномъ случаѣ во внѣшней ему формѣ чего-то дѣйствующаго, т.-е. связаннаго внѣшнимъ образомъ съ отличнымъ отъ него дѣйствующимъ, а во второмъ случаѣ — въ столь же внѣшнемъ для него опредѣленіи нѣкотораго дѣйствія. Причина какого-либо поступка есть внутреннее настроеніе нѣкотораго дѣйствующаго субъекта, которое, какъ внѣшнее существованіе, пріобрѣтаемое черезъ дѣйствіе, имѣетъ тѣ же самыя содержаніе и цѣнность. Если движеніе какого-либо тѣла разсматривается, какъ дѣйствіе, то причина его есть толкающая сила; но до и послѣ толчка дано то же самое количество движенія, то же самое осуществленіе, содержащееся въ толкающемъ тѣлѣ и сообщаемое толкаемому; и сколько онъ сообщаетъ, столько же онъ и теряетъ.
Причина, напримѣръ, живописецъ или толкающее тѣло, имѣетъ правда еще и другое содержаніе, первый, какъ форма, соединяющая краски и образующая изъ нихъ картину, второе, какъ движеніе опредѣленныхъ силы и направленія. Но это дальнѣйшее содержаніе есть случайный прибавокъ, не привходящій въ причину; какія бы живописецъ ни содержалъ въ себѣ другія качества кромѣ того, что онъ есть живописецъ данной картины, это не входитъ въ составъ этой картины; лишь то, что изъ его качествъ проявляется въ дѣйствіи, присуще ему, какъ причинѣ, по прочимъ качествамъ оно не есть причина. Точно также есть ли толкающее тѣло камень или дерево, зеленое ли, желтое и т. п., не соучаствуетъ въ его толчкѣ и потолику не есть причина.
По поводу этого тожесловія отношенія причинности должно замѣтить, что первое, повидимому, не причастно ей въ тѣхъ случаяхъ, когда указы
Таково отныне отношение причинности в своей реальности и конечности. Как формальное, оно есть бесконечное отношение абсолютной силы, содержание которой есть чистое проявление или необходимость. Напротив, как конечная причинность, оно имеет данное содержание и сводится к внешнему различению в том тожественном, которое в своих определениях есть одна и та же субстанция.
Вследствие такого тожества содержания, эта причинность есть аналитическое предложение. Одна и та же вещь представляется в одном случае причиною, в другом — действием, там, как своеобразная устойчивость, здесь, как положение или определение в некотором другом. Так как эти определения формы суть внешняя рефлексия, то по существу дела субъективный рассудок впадает в тожесловие, определяя некоторое явление, как действие, и восходя от него к его причине для его понимания и объяснения; при этом повторяется лишь одно и то же содержание; в причине не имеется ничего, чего нет в действии. Например, дождь есть причина влажности, которая есть его действие; дождь производит влажность, — это аналитическое предложение; та самая вода, которая есть в дожде, и есть влажность; но как дождь, эта вода существует в форме вещи в себе, а как сырое или влажное, она есть прилагательное, положенное, которое не должно уже иметь своей устойчивости в нём самом; и как одно, так и другое определение ей внешни. Так, причина этого цвета есть нечто окрашивающее, пигмент, который есть одна и та же действительность в одном случае во внешней ему форме чего-то действующего, т. е. связанного внешним образом с отличным от него действующим, а во втором случае — в столь же внешнем для него определении некоторого действия. Причина какого-либо поступка есть внутреннее настроение некоторого действующего субъекта, которое, как внешнее существование, приобретаемое через действие, имеет те же самые содержание и ценность. Если движение какого-либо тела рассматривается, как действие, то причина его есть толкающая сила; но до и после толчка дано то же самое количество движения, то же самое осуществление, содержащееся в толкающем теле и сообщаемое толкаемому; и сколько он сообщает, столько же он и теряет.
Причина, например, живописец или толкающее тело, имеет правда еще и другое содержание, первый, как форма, соединяющая краски и образующая из них картину, второе, как движение определенных силы и направления. Но это дальнейшее содержание есть случайный прибавок, не привходящий в причину; какие бы живописец ни содержал в себе другие качества кроме того, что он есть живописец данной картины, это не входит в состав этой картины; лишь то, что из его качеств проявляется в действии, присуще ему, как причине, по прочим качествам оно не есть причина. Точно также есть ли толкающее тело камень или дерево, зеленое ли, желтое и т. п., не соучаствует в его толчке и потолику не есть причина.
По поводу этого тожесловия отношения причинности должно заметить, что первое, по-видимому, не причастно ей в тех случаях, когда указы
