была реальною дѣйствительностью; такимъ образомъ, эта новая дѣйствительность образуется лишь изъ ея бытія въ себѣ, изъ отрицанія ея самой. Тѣмъ самымъ она, вмѣстѣ съ тѣмъ, непосредственно опредѣляется, какъ возможность, какъ опосредованное черезъ ея отрицаніе. Но я эта возможность есть, поэтому, непосредственно не что иное, какъ то опосредованіе, въ коемъ бытіе въ себѣ, она сама, и непосредственность обѣ суть равно положеніе. Такимъ образомъ, это есть необходимость, которая есть въ той же мѣрѣ снятіе этого положенія или положеніе непосредственности и бытія въ себѣ, въ какой именно потому она есть опредѣленіе этого снятія, какъ положенія. Поэтому она сама собою опредѣляетъ себя, какъ случайность, отталкиваетъ себя отъ себя въ своемъ бытіи, въ этомъ отталкиваніи сама лишь возвращается въ себя и въ этомъ возвращеніи, какъ въ своемъ бытіи, оказывается оттолкнутою отъ себя.
Такимъ образомъ, форма въ своей реализаціи проникла всѣ свои различенія и сдѣлала себя прозрачною и, какъ абсолютная необходимость, есть лишь это простое тожество бытія съ самимъ собою въ своемъ отрицаніи или въ сущности. Различеніе содержанія и формы само также исчезло; ибо это единство возможности въ дѣйствительности или, наоборотъ, есть безразличная въ своей опредѣленности или въ своемъ противоположеніи себѣ самой форма, содержательная вещь, къ которой форма необходимости привязана внѣшнимъ образомъ. Но, такимъ образомъ, это рефлектированное тожество обоихъ опредѣленій, какъ безразличное къ себѣ, есть тѣмъ самымъ опредѣленіе формы бытія въ себѣ въ противоположность положенію, и эта возможность составляетъ ограниченность содержанія, свойственную реальной необходимости. Разрѣшеніе этого различенія есть абсолютная необходимость, содержаніе которой и есть это проникающее внутрь ея различеніе.
Абсолютая необходимость есть, слѣдовательно, истина, въ которую возвращаются дѣйствительность и возможность вообще, также какъ формальная и реальная необходимость. Первая, какъ оказалось, есть бытіе, которое въ своемъ отрицаніи, сущности, относится къ себѣ и тѣмъ самымъ есть бытіе. Она есть также простая непосредственность или чистое бытіе, какъ простая рефлексія въ себя или чистая сущность; она есть то, черезъ что то и другое есть одно и то же. Просто необходимое есть лишь потому, что есть; она не имѣетъ внѣ того ни условія, ни основанія. Но оно есть также чистая сущность, его бытіе есть простая рефлексія въ себя; оно есть, потому что оно есть. Какъ рефлексія, оно имѣетъ основаніе и условіе, но имѣетъ основаніемъ и условіемъ лишь себя. Оно есть бытіе въ себѣ, но его бытіе въ себѣ есть его непосредственность, его возможность есть его дѣйствительность. Такимъ образомъ, оно есть, потому что оно есть; какъ совпаденіе бытія съ собою, оно есть сущность; но такъ какъ это простое есть также непосредственная простота, оно есть бытіе.
Абсолютная необходимость есть, такимъ образомъ, рефлексія или форма абсолютнаго, единство бытія и сущности, простая непосредственность, которая есть абсолютная отрицательность. Поэтому, ея различенія съ одной стороны
была реальною действительностью; таким образом, эта новая действительность образуется лишь из её бытия в себе, из отрицания её самой. Тем самым она, вместе с тем, непосредственно определяется, как возможность, как опосредованное через её отрицание. Но я эта возможность есть, поэтому, непосредственно не что иное, как то опосредование, в коем бытие в себе, она сама, и непосредственность обе суть равно положение. Таким образом, это есть необходимость, которая есть в той же мере снятие этого положения или положение непосредственности и бытия в себе, в какой именно потому она есть определение этого снятия, как положения. Поэтому она сама собою определяет себя, как случайность, отталкивает себя от себя в своем бытии, в этом отталкивании сама лишь возвращается в себя и в этом возвращении, как в своем бытии, оказывается оттолкнутою от себя.
Таким образом, форма в своей реализации проникла все свои различения и сделала себя прозрачною и, как абсолютная необходимость, есть лишь это простое тожество бытия с самим собою в своем отрицании или в сущности. Различение содержания и формы само также исчезло; ибо это единство возможности в действительности или, наоборот, есть безразличная в своей определенности или в своем противоположении себе самой форма, содержательная вещь, к которой форма необходимости привязана внешним образом. Но, таким образом, это рефлектированное тожество обоих определений, как безразличное к себе, есть тем самым определение формы бытия в себе в противоположность положению, и эта возможность составляет ограниченность содержания, свойственную реальной необходимости. Разрешение этого различения есть абсолютная необходимость, содержание которой и есть это проникающее внутрь её различение.
Абсолютая необходимость есть, следовательно, истина, в которую возвращаются действительность и возможность вообще, также как формальная и реальная необходимость. Первая, как оказалось, есть бытие, которое в своем отрицании, сущности, относится к себе и тем самым есть бытие. Она есть также простая непосредственность или чистое бытие, как простая рефлексия в себя или чистая сущность; она есть то, через что то и другое есть одно и то же. Просто необходимое есть лишь потому, что есть; она не имеет вне того ни условия, ни основания. Но оно есть также чистая сущность, его бытие есть простая рефлексия в себя; оно есть, потому что оно есть. Как рефлексия, оно имеет основание и условие, но имеет основанием и условием лишь себя. Оно есть бытие в себе, но его бытие в себе есть его непосредственность, его возможность есть его действительность. Таким образом, оно есть, потому что оно есть; как совпадение бытия с собою, оно есть сущность; но так как это простое есть также непосредственная простота, оно есть бытие.
Абсолютная необходимость есть, таким образом, рефлексия или форма абсолютного, единство бытия и сущности, простая непосредственность, которая есть абсолютная отрицательность. Поэтому, её различения с одной стороны
