новки учения о праве личности мы ознакомимся впоследствии, при специальном рассмотрении этого учения, и присоединим здесь к приведенным уже соображениям в пользу его самостоятельности еще следующие.
Ни одно организованное общежитие не в состоянии было бы обойтись без норм, обеспечивающих целость человеческой личности, ее свободу, ее заработок и т. д. Не будь этих норм, никто не был бы уверен в своей жизни, безопасности, и даже имуществе, и не раз замечалось, что, если бы мы представили себе такое общество, которое состояло бы сплошь из преступников, то и это общество настояло бы прежде всего на соблюдении норм, ограждающих личные блага составляющих его членов. Обращаясь от этого априорного-соображения к наблюдению, мы видим, что все положительные законодательства заключают в себе нормы, ограждающие так или иначе неприкосновенность личности и непосредственно связанных с нею благ. Если же неприкосновенность личности признается общественной властью, как защищаемое ею благо, то защита этого блага должна быть правом: иначе нарушение его не считалось бы правонарушением. Следовательно, нельзя сомневаться, что нормы, защищающие жизнь, свободу, честь и другие личные блага человека, суть юридические нормы.
Но допустим, что отношение этих норм к гражданскому праву можно было бы считать установленным лишь настолько, насколько нарушение их давало бы защищаемым ими лицам иски на устранение произведенного нарушения, и признаем, что значительное большинство норм, охраняющих личность, изъято от действия личной инициативы: защищая личность независимо от ее воли, они осуществлялись бы государственной властью непосредственно и относились бы поэтому к публичному праву. Это объяснит нам, почему гражданское право личности, даже признаваемое некоторыми юристами, как, напр., Пухтой, Брунсом, Виндшейдом, Иерингом и др., не получает, однако, и в их трудах никакого развития.
Мы не возражали бы против такого положения дела, если бы все нормы, охраняющие личность, осуществлялись действительно инициативой государственной власти, независимо от личной деятельности заинтересованного субъекта права. На практике мы наблюдаем, однако, совсем иное, и как в имущественных правах нарушение последних вызывает рядом с уголовным преследованием и гражданские иски, так и нарушение прав личности дает место не только государственному, но и частному преследованию. Это мы видим, напр., в случаях напечатания пасквилей, оскорбительных изображений, присвоения и пользования одним лицом именем или званием другого, во многих случаях нарушения прав свободы и пр. Очевидно, что, встречаясь в таких случаях с чисто-гражданскими исками, мы должны признать и гражданские права личности, которые, несмотря на свою малочислен-
