-392- щнщенныхъ интересовъ могутъ или должны быть возведены на степень защищенныхъ.
Для рѣшенія поставленнаго вопроса необходимъ матеріальный критерій, который Іеллинекъ находитъ въ индивидуальномъ интересѣ, признанномъ объективнымъ правопорядкомъ явно или implicite за тѣмъ пли другимъ отношеніемъ публичнаго права. Если всѣ положенія права служатъ общему интересу, то отсюда не слѣдуетъ того, чтобы они не могли служить въ то же время и интересамъ индивида,—тѣмъ болѣе, что мы встрѣчаемъ множество нормъ объективнаго права, устанавливаемыхъ въ виду индивидуальныхъ интересовъ, хотя и не безъ соображенія общаго интереса. Отсюда и происходитъ, но мнѣнію Іоллинека, индивидуализированіе объективныхъ нормъ какъ въ формы субъективныхъ гражданскихъ правъ, такъ и въ формы публичнаго права, то же связываемыя съ индивидуальнымъ интересомъ. Вотъ это индивидуализированіе и говорятъ тамъ, гдѣ оно имѣетъ мѣсто, съ одной стороны, противъ рефлекса, а съ другой—за субъективное право, такъ какъ рефлексъ не производитъ въ юридическомъ смыслѣ индивидуализированной защиты, составляющей, напротивъ, характерную особенность субъективнаго ирава.
Но точная граница между матеріально-общими и матеріально-индивидуальными интересами не можетъ быть проведена, въ виду постоянной измѣнчивости этой границы. Въ новыхъ государствахъ можно только констатировать историческую тенденцію въ иользу расширенія круга формально-остановленныхъ правъ личности. Постоянно прогрессирующее признаніе все новыхъ и новыхъ индивидуальныхъ интересовъ, выдвигаемыхъ глубокими иа|юдными теченіями, составляетъ отличительный признакъ нашего полнаго противорѣчій времени, въ которомъ позднѣйшія соціальныя наслоенія вступаютъ въ борьбу съ господствующимъ индивидуализмомъ и требуютъ себѣ государственной защиты въ формѣ предоставленія именно субъективныхъ правъ, а не въ какой-либо другой формѣ. Примѣрно можно привести попеченіе о бѣдныхъ тамъ, гдѣ оно ложитъ на обязанности государства. Исполненіе этой обязанности есть для бѣдныхъ, но господствующему до сихъ норъ ученію, рефлексъ, а не субъективное право, и такой характеръ носитъ дѣйствительно такъ назыв. „право бѣдности* во всѣхъ современныхъ намъ законодательствахъ. Но отчасти уже въ законодательствѣ о бѣдныхъ, а особенно въ новомъ рабочемъ законодательствѣ, мы наблюдаемъ яснѣе всего превращеніе рефлекса въ субъективное право: папр., законы о страхованіи рабочихъ предоставляютъ этимъ послѣднимъ въ извѣстныхъ условіяхъ и вполнѣ индивидуализированное притязаніе на государственную помощь. Правда, что много индивидуальныхъ инте]»есовъ публичнаго права ожидаетъ еще теперь своего формальнаго признанія, но отличіе отъ рефлексовъ, по крайней мѣрѣ, тѣхъ индивидуальныхъ публичныхъ прявъ, къ которымъ приложимъ формальный критерій, заключающійся въ способности индивида приводить
