циальным соображениям. Центр тяжести юридического исследования переходит от содержания юридических норм на содержание жизненных отношений, регулирование которых юридическими нормами имеет только формальное значение, т. е. значение простого средства для осуществления той или другой цели. О праве, как цели для самого себя, не может быть речи: оно служит всегда средством для целей, лежащих вне его области, и так как изучение средств предполагает необходимо изучение целей, т. е. тех последствий, которых желают достигнуть осуществлением юридических норм, то делается понятным, почему эти цели или последствия норм и составляют то, что в праве следует считать наиболее существенным и интересным не только для большой публики, но и для юристов. Школьная юриспруденция чуждается еще, в общем, этих задач, ограничивая себя только догматическими и историческими проблемами. Поэтому она и не исполняет своего социального призвания, и если верно, что каждой эпохе дано разрешать выпадающие на ее долю задачи, которые суммируются для нашей эпохи понятием социального вопроса, то социальной юриспруденции придется играть все более и более руководящую роль не только в практике жизни, но и во всем социальном знании.
Но есть ли у юриспруденции, вне чисто субъективных представлений, и какой-либо объективный критерий для оценки действующего права и предложения на его место, если оно противоречит социальной действительности, другого права, соответствующего этой действительности?
Такого критерия не дает, во всяком случае, ни история права, ни действующее право, ни так называемый „разум“, воскресающий в новых сочинениях Штаммлера, Салейлля, Жени и других поборников старого, хотя и выступающего теперь в новых формах, „естественного права“.
А) История права, в смысле преемства юридических фактов в прошлом того или другого народа, касается только этого прошлого и может осведомить нас лишь о том, что̀ было, а не о том, что̀ должно быть. Продуктом исторического процесса бывает и иллюзия, и зло, непригодные служить критерием для права. Это упускалось из виду особенно немецкой исторической школой, которая, производя право из „духа“ народа, не знающего над собой никакой высшей инстанции, вовсе не ставила вопроса о критерии права, и такое отрицательное отношение к нему распространяла также на практическую юриспруденцию, имущую, однако, своей работой изменять и результаты пройденного процесса развития.
Б) Действующее право говорит о том, что̀ есть, и утверждать, как это делают Меркель[1] и многие другие юристы, что оно может
- ↑ См. указ. выше статью: Ueber das Verhältniss der Rechtsphilosophie zur positiven Rechtswissenschaft.
