ф — 293 - Со сдѣланной оговоркой мы можемъ признать и принадлежность частнаго международнаго права гражданскому праву въ виду того, что оно регулируетъ юридическія отношенія нс между государствами или народами, какъ таковыми, и не между государствомъ и отдѣльными лицами, а исключительно юридическія отношенія отдѣльныхъ лицъ. Въ ряду этихъ послѣднихъ можетъ выступать и государство, покупающее, напр., или продающее на сторонѣ какую-нибудь территорію, желѣзную дорогу и т. н., и дѣйствующее при атомъ въ качествѣ субъекта нс публичнаго, а гражданскаго нрава. Субъектами юридическихъ отношеній въ частномъ международномъ правѣ, какъ и въ гражданскомъ, являются индивиды или индивидуализированныя государства, и средства защиты тутъ тѣ же и приводятся въ движеніе той же индивидуальной иниціативой, что и въ гражданскомъ правѣ. Когда французъ заключаетъ договоръ купли-продажи сп» испанцемъ, это не затрогпваетъ публичнаго нрава ни Франціи, ни Испаніи. Возникающее изъ этого договора отношеніе выходитъ за предѣлы нормальной сферы какъ французского, такъ и испанскаго законодательства, обращаясь не столько въ интернаціональное, сколько, такъ сказать, въ экетранаціональиос. По своей природѣ и типу защиты, это отношеніе нс выходитъ изъ области гражданскаго нрава и ничѣмъ существеннымъ не отличается отъ того отношенія, которое завязалось бы въ силу того же договора между двумя французами или двумя испанцами.
Примемъ еще въ соображеніе, что, если бы частное международное право нс было гражданскимъ, то ни одно государство не могло бы распространить свое законодательство на эту область. И почему бы гражданское право утрачивало свою природу, примѣняясь къ международному обороту? 1). Если мы видимъ, что юридическія отношенія, составляющія предметъ частнаго международнаго права, носятъ признаки отношенія гражданскаго права, являясь, такъ сказать, модуляціей или извѣстной
‘) Laurent утверждаетъ раздѣльность и независимость частнаго международнаго права отъ гражданскаго, ссылаясь на названія той н другой отрасли нрава. Но если юридическія отношенія, составляющія предметъ извѣстной отрасли права, не гармонируютъ съ даннымъ ей названіемъ, то вина за зто падаетъ на названіе, а не на право, которое не можетъ получать свою природу отъ даннаго ему наанаиія. Другой аргументъ Лорана, хотя и болѣе серьезенъ, такъ же ие выдерживаетъ критики. „Нормы частаго международнаго нрава—говорить онъ— отличаются но самой своей природѣ отъ нормъ гражданскаго права: гражданское право, по своему существу, есть внутреннее право, исходящее отъ законодателя каждаго отдѣльнаго государстна; частное международное право есть внѣшнее право, возникающее изъ столкновенія законовъ*. Laurent въ указ. м. Противъ этого разсужденія говорятъ, прежде всего, коллизіонныя нормы внутренняго происхожденіи. Затѣмъ, намъ уже извѣстно, что характеръ нрава опредѣляется не нормами, которыя имѣютъ всегда одну н ту же природу н могутъ исходить и отъ законодателя данной страны, ие переставая быть нормами частнаго международнаго арава. Не природа нормы, а природа юридическаго отношенія, къ которому примѣняется та или другая норма, опредѣляетъ собою характеръ права.
