— 210 - Выраженіе „живые оракулы“ наводить на сближеніе дѣятельности англійскихъ судей въ области обычнаго права съ дѣятельностью колдуновъ въ области религіи. Первые открываютъ обычное нраво такъ же, какъ вторые открываютъ волю боговъ. Ни тѣ, ни другіе ничего оффиціально не создаютъ и не изобрѣтаютъ, но открываютъ и толкуютъ. Тѣ провозглашаютъ теперь обычаи, какъ эти провозглашали нѣкогда божественную волю. Какъ воля боговъ, но древнему вѣрованію, предшествуетъ объявленію ея оракулами, такъ и англійскій обычай, но старому и удерживающемуся до снхъ норъ силой традиціи представленію англійскихъ юристовъ, существуетъ ранѣе того, чѣмъ онъ переводится на судебное рѣшеніе. Такимъ образомъ каждое правило обычнаго права проходитъ, какъ бы, двѣ стадіи развитія: одна предшествуетъ его судебному освященію, другая—слѣдуетъ за нимъ. Пока этого освященія нѣтъ, правило обычнаго нрава, хотя и существуетъ теоретически, есть нѣчто неизвѣстное и, какъ бы, Непознаваемое не только для' профана, но и для юриста. Всякій знаетъ, что обычай существуетъ, но онъ остается непроницаемымъ до тѣхъ поръ, пока его не объявляетъ судебное рѣшеніе. Открыть же обычай могутъ немногіе, одаренные, на подобіе колдуновъ, спеціальными способностями. Это—судьи. И какъ только они исполнятъ свою миссію оракуловъ, открывая обычай, все измѣняется. То, что было до того неясно и, можетъ быть, безразлично, получаетъ характеръ достовѣрности и постояннаго правила. И судью ис спрашиваютъ о томъ, какъ онъ узналъ или угадалъ обычай. Проникать въ его тайны учитъ судью его должность: вступая въ нее, онъ присягаетъ въ томъ, что будетъ открывать эти тайны; поэтому уже его рѣшеніе есть самое выраженіе обычнаго права. Если вопросъ, уже рѣшенный однимъ судомъ, поднимается снова въ другомъ судѣ, то довольно сослаться на первое рѣшеніе, называемое въ этомъ случаѣ судебнымъ прецедентомъ, и показать тождество условій перваго рѣшенія съ тѣмъ, о которомъ идетъ дѣло въ данномъ случаѣ, чтобы это уже доказывало обычай, и судья обязывался сообразовать съ нимъ свое рѣшеніе. Слѣдовательио, обычай получаетъ практическое значеніе п дѣлается примѣнимымъ лишь съ тѣхъ поръ, какъ онъ впервые свидѣтельствуется судьей. Но съ этихъ поръ онъ составляетъ уже законъ. Судью не просить болѣе открывать этотъ обычай: онъ извѣстенъ и обязателенъ какъ для сторонъ, такъ и для него. Судья прилагаетъ теперь свою власть къ тому, чтобы обычай соблюдался, и судебные прецеденты такъ же обязательны, какъ законы.
Но спросимъ себя, соотвѣтствуетъ-ли дѣйствительности такое представленіе объ обычаѣ, какъ о чемъ-то существующемъ рапѣе своего утвержденія судебнымъ рѣшеніемъ? Соотвѣтствіе, несомнѣнно, существуетъ въ идеяхъ той среды, которая живетъ обычнымъ правомъ и, въ частности, англійскимъ обычнымъ правомъ, но о соотвѣтствіи этого представленія съ дѣйствительнымъ образованіемъ и функціонированіемъ обычнаго
