— 150 — апоху, когда образовались основныя понятія права. Мнѣніе, утверждающее, что народы не нуждались во время своего дѣтства въ исканіи и выработкѣ понятій собственности, обязательства н пр., но нашли эти понятія готовыми, не лучше мнѣнія, по которому люди получили изъ рукъ природы, въ готовомъ видѣ, свои дома, плуги и проч. Какъ ради пріобрѣтенія этихъ понятій надо было думать, работать, допытываться впро-должсніи столѣтій, точно такъ же и, притомъ, въ несравненно большей степени, приходилось дѣйствовать и относительно юридическихъ понятій. Всюду долженъ былъ пройти періодъ пробъ и исканій, колебаній и неопредѣленности, прежде чѣмъ эти понятія приняли опредѣленныя и твердыя формы, въ которыхъ они выступаютъ передъ нами въ доступный для насъ періодъ исторіи права".
Такимъ образомъ, правовыя понятія и опредѣленія не даются человѣчеству сами собой, но составляютъ продуктъ продолжительнаго умственнаго труда многихъ поколѣній, вотъ существенное содержаніе критики Іеринга, направленной противъ исторической школы. Савнньи могь бы отвѣтить на эту критику, что онъ не отрицаетъ участія человѣка въ созданіи права, но мыслитъ это участіе какъ въ сознательной, такъ и безсознательной формѣ, и утверждаетъ лишь то, что въ обоихъ случаяхъ оно свободно отъ произвола и обусловлено средой, въ отношеніи которой прошлое есть та же среда, продолженная только до безконечности. Но если мы и согласимся съ тѣмъ, что сознательное развитіе права не исключено доктриной исторической школы, то не подлежитъ сомнѣнію, что безсознательное возникновеніе и развитіе права играетъ въ пей первенствующую роль, и что въ основаніе всей доктрины лежитъ чисто пантеистическое міровоззрѣніе, примѣненное къ праву.
Учрежденія и законы составляютъ, по ученію Савнньи, не намѣренное и свободное созданіе воли человѣка, но продуктъ времени и исторіи; они возникаютъ изъ инстинктивныхъ склонностей „народнаго духа" и развиваются подъ вліяніемъ скрывающихся въ немъ силъ; они не создаются, но „вырастаютъ". Поэтому и обычай, въ представленіи Савнньи и, особенно, его виднѣйшаго послѣдователя, Пухты, не случайно посвятившаго ему свою важпѣйшую работу, оказывается совершеннѣйшей формой права и единственно раціональной; опа одна самопроизвольна, ничѣмъ не вынуждена; это—право, удовлетворяющее само себя, постоянно живущее, безконечно прогрессирующее. Вмѣшательство законодателя въ формѣ кодификаціи составляетъ, напротивъ, притѣсненіе, становящееся поперекъ естественному развитію. Кромѣ того, оно останавливаетъ науку и ея успѣхи, препятствуя изслѣдованію переступать границы текстовъ. „Кодексы, говоритъ Савииьи, фиксируютъ право въ томъ состояніи, въ какомъ они застаютъ его въ моментъ кодификаціи; они дѣлаютъ это состояніе неподвижнымъ и лишаютъ законодательство тѣхъ послѣдовательныхъ и необходимыхъ улучшеній, къ которымъ его привели бы
