— 131 - и.ш его отдѣльныхъ классовъ, напр., нормы о дуэляхъ и другихъ видахъ нерегулировапнаго, но необходимаго въ сознаніи даннаго общества самоуправства. Къ такому же „естественному праву" можно было бы причислить и нормы, отсутствующія въ данномъ положительномъ законодательствѣ только потому, что онѣ отстаютъ отъ своего спеціальнаго источника п предполагаются дѣйствующими сами собой. Это послѣднее явленіе находитъ свое объясненіе въ извѣстномъ психическомъ процессѣ отвлеченія идеи отъ ея конкретнаго корня, и къ нормамъ, носящимъ такой характеръ, Дж. Ст. Милль, напр., сводитъ все содержаніе „естественнаго права", считая послѣднее частью положительнаго: различіе между тѣмъ и другимъ опъ видитъ только въ томъ, что первое, благодаря процессу абстракціи, забываетъ объ источникѣ своего возникновенія, а второе удерживаетъ этотъ источникъ въ памяти. Не вступая въ разборъ этого интереснаго, но далеко не обнимающаго всѣхъ формъ „естественнаго права" взгляда, мы должны имѣть въ виду не это „естественное право", входящее составной частью въ положительное и поэтому уже не представляющее собой ничего самостоятельнаго, а то „естественное право", которое прямо противополагается положительному п служитъ для послѣдняго идеальной цѣлью и мѣриломъ оцѣнки.
Если большинство современныхъ юристовъ утверждаетъ, что и такое „естественное ираво* не заслуживаетъ названія права, то утвержденіе это сводится къ словесному спору, при которомъ „естественное право" можетъ прекрасно продолжать свое существованіе. Чтй заставляетъ насъ, въ самомъ дѣлѣ, ограничивать понятіе права такими лишь нормами, за которыми стоитъ принудительная санкція закона, обычая п другихъ формально дѣйствующихъ источниковъ права? Подобное ограниченіе понятія права заключало бы въ себѣ очевидную petitio principii, противъ которой всегда можно было бы возразить слѣдующимъ вопросомъ: почему не распространять понятія права и на нормы, связывающія законодательство поставленными передъ нимъ цѣлями, и связывающія, въ то же время, вопреки нормамъ формальныхъ источниковъ права, и общество въ силу его сознанія объ обязательности этихъ цѣлей? Нѣтъ сомнѣнія, что такое „естественное право" различно отъ положительнаго, и общее мнѣніе учителей „естественнаго права" было всегда таково, что оно ставитъ не столько нормы судьямъ, сколько цѣли законодателю. Поэтому вопросъ можетъ итти только о томъ, допустимо-ли рядомъ съ положительнымъ правомъ, снабженнымъ внѣшней принудительной санкціей, и другое, идеальное право, которое направляетъ первое, указываетъ ему на то, чтб должно быть правомъ, и обладаетъ одновременно и внутренне-принудительной или нравственной санкціей?
Господствующее мнѣніе отвѣчаетъ на этотъ вопросъ отрицательно, и однимъ изъ горячихъ противниковъ „естественнаго права" въ современной юридической литературѣ, Бергбомомъ. предпринятъ противъ него 9*
