— 125 — мени. По поводу этой роли въ нѣмецкомъ народѣ давно сложилась поговорка: „Iuristen bose Christen* (юристы—дурные христіане), которой соотвѣтствуютъ и французскія изреченія: „bon jurisconsulte — mauvais chretien* и „le ciel nous preserve de Г equite des parlements*. Объясняя происхожденіе u значеніе этихъ поговорокъ, имѣющихъ глубокій историческій смыслъ, Штинтцингъ пріурочивалъ ихъ въ рѣчи, произнесенной имъ на одномъ университетскомъ торжествѣ въ Боннѣ 1), къ разрыву, совершившемуся въ концѣ среднихъ вѣковъ между церковью и государствомъ, или, лучше сказать, къ раздѣленію духовныхъ и свѣтскихъ функцій между той и другой властью. Извѣстно, какъ долго церковь исполняла сама функціи нрава, распространяя ихъ на мірянъ и упражняя вообще право верховнаго надзора надъ всѣми отправленіями правосудія. Понятія христіанства, церкви и нрава покрывали другъ друга, и въ это время поговорки „bon jurisconculte—mauvais chretien“, конечно, не существовало. Кромѣ того, поговорка эта предполагаетъ сложившееся сословіе юристовъ, котораго въ теченіе значительной части среднихъ вѣковъ не было, такъ какъ, рядомъ съ шеффенами и другими народными судьями, мы встрѣчаемся сначала только съ клириками, какъ служителями правосудія. Время же, въ которое свѣтское сословіе юристовъ отдѣлилось отъ духовенства, положило вмѣстѣ съ тѣмъ основаніе и современному государству. Съ вымираніемъ шеффеновъ наступаетъ господство писаннаго императорскаго, т.-е. римскаго нрава, изучаемаго въ высшихъ юридическихъ школахъ и примѣняемаго все въ болѣе и болѣе широкихъ областяхъ гражданской жизни. Съ этимъ вмѣстѣ вступаетъ въ силу другой, высшій авторитетъ права, чѣмъ авторитетъ церкви. Государство превращается въ самостоятельный организмъ, основанный на свѣтскомъ нравѣ; юриспруденція дѣлается свѣтскимъ призваніемъ, а представители ея—носителями и защитниками государственной идеи, въ интересахъ которой они складываются въ крѣпкое сословіе и начинаютъ отправлять функціи правосудія, составлявшія прежде прерогативу церкви. Само собой разумѣется, что церковь не могла не увидѣть въ этомъ порядкѣ нарушенія своего исконнаго права и вступила въ борьбу съ тѣмъ же римскимъ правомъ, котораго первоначальнымъ проводникомъ была она сама. Отсюда и пошла, но мнѣнію ІІІтинтцинга, вражда церкви къ сословію юристовъ, какъ глашатаевъ новаго порядка; здѣсь находится и источникъ поговорки: „Iuristen—bbse (Jhristen“.
Это мнѣніе Штинцннга, какъ оно ни кажется основательнымъ, представляетъ, однако, только одну сторону дѣла, наименѣе обидную для юристовъ того времени. Происхожденіе поговорки „Iuristen bftse Crlii-sten“ лежитъ, какъ намъ кажется, глубже, чѣмъ въ антагонизмѣ свѣтской и духовной власти. Оно лежитъ въ болѣе широкомъ антагонизмѣ, ‘) Stintzing, das Sprichwort „Iuristen bose Christen% 1875, стр. 5 и с.ііл.
