Страница:Гамбаров. Курс гражданского права (1911).pdf/118

Эта страница была вычитана


— 105 —

и проходят века, прежде чем это последнее находит такие формулы[1]. Когда, напр., в римском праве была сделана первая попытка формулировать правило, предоставлявшее собственнику дерева, плоды которого падали на соседний участок земли, собирать эти плоды через известные промежутки времени на чужом участке (interdictum de glande legenda), то правило это было отнесено сначала лишь к одному виду этих плодов, подавших повод к спору. Позднейшей юриспруденции пришлось поэтому обобщить этот вид плодов и подвести под него вообще все плоды. Точно так же и римский закон о вознаграждении за убытки, известный под именем Lex Aquilia, не устанавливал абстрактно понятия убытков, а указывал только на отдельные случаи своего применения. От них позднейшая юриспруденция и пришла, путем абстракции, к общему понятию убытков (damnum injuria datum), формулировав его в следующих словах: damnum corpore corpori datum[2]. Приведем еще, между тысячью фактов, могущих иллюстрировать то же явление, один пример и из средневекового права. Салический закон (тит. XLI, 2, 4) называет нанесение смерти убийством, когда убийца бросает труп в колодец или воду. Понадобился особый закон (Cap. 2, 5), чтобы причислить сюда и тот случай, когда убийца сожжет труп для того, чтобы скрыть следы своего преступления[3].

Сказанным объясняется, почему в древнем праве мы вовсе не встречаем юридической нормы, предполагающей и твердую организацию общественной власти, и достаточное умственное развитие, способное к абстракции, или отвлечению. Провозглашение права составляет здесь не дело общественной власти и происходит не в форме создания таких норм. Оно сосредоточивается в руках старейшин рода, племени, или жрецов, и облекается в формы индивидуального и конкретного правосоздания на каждый отдельный случай. Такими предвозвестниками права являются: в Риме — понтифы, в Галлии — друиды, в Германии — саги-бароны, в Ирландии — брэгоны, в Скандинавии — лонгманы и т. д., хотя некоторые историки, и в их числе Бруннер, считают, по крайней мере, для германских и скандинавских народов, установление права путем народной практики и решение споров в народных собраниях и судных сходках — более ранними фактами, чем провозглашение права названными выше представителями древней общины или особо сведущими в праве лицами[4]. Во всяком случае, как эти лица, так и народные собрания решают споры без всяких

  1. Р. Viollet, Les établissements de St Louis, 1881, I, стр. 86—87.
  2. Ihering, Geist des römischen Rechts, III; его же — Ueber den Grund des Besitzschutzes.
  3. Brunner, Deutsche Rechtsgeschichte, 1887, I, стр. 111.
  4. Ibid., стр. 109—110.