держать курцъ на мысъ на Надежный…[1] Вотъ въ этотъ-то самый день и случилась бѣда, вашескобродіе.
Около террасы, гдѣ мы сидѣли съ Нилычемъ, послышался шорохъ. Нилычъ настрожился.
— Кто здѣсь? — спросилъ я.
— Я, баринъ! — отвѣчала своимъ пѣвучимъ голосомъ Акцына. — Нилыча слухаю.
Нилычъ благодушно усмѣхнулся. Дескать, пускай ее слушаетъ. И продолжалъ.
— Успросился я въ то утро увольнить меня отъ барчука по той причинѣ, что стирать его бѣлье было надо… Капитанша уволила, но только приказала, чтобы поскорѣй справлялся… Ей, молъ, некогда… Еще бы!.. Съ мичманами лясничать надо было по случаю того, что Богъ вѣтру послалъ… И сама она по тому же случаю, видно, расфуфырилась и въ себя пришла… А то вовсе было раскисла, какъ подъ экваторомъ штилевали… Ну, выстиралъ я съ ранняго утра бѣльишко, повѣсилъ на просушку, затѣмъ выкаталъ, отнесъ въ каюту и пошелъ
- ↑ Мысъ Доброй Надежды.
