всѣмъ освѣщеннымъ аллеямъ сада. За линейками императорской фамиліи слѣдовали линейки, на которыхъ помѣщались придворные, въ томъ числѣ камер-пажи и военная свита императора и великихъ князей; длинной вереницей проѣзжали линейки по илюминованнымъ аллеямъ, наполненнымъ публикою, которая тѣснилась около нихъ, медленно и съ трудомъ передвигаясь по саду. Съ отъѣздомъ императорской фамиліи на илюминацію, двери дворца открывались для публики и скоро всѣ залы наполнялись ею. Эта общедоступность посѣщенія дворца, въ присутствіи императорской фамиліи, и составляла ту отличительную черту, по которой этотъ вечеръ во дворцѣ носилъ названіе маскарада. По возвращеніи императорской фамиліи съ катанья, начинался маскарадъ. Три хора музыкантовъ играли въ разныхъ залахъ польскій. Государь съ императрицей Маріей Ѳедоровной выходилъ изъ внутреннихъ покоевъ; за ними шли великіе князья Николай Павловичъ съ императрицею Елисаветою Алексѣевною и Михаилъ Павловичъ съ великой княгиней Александрой Ѳедоровной, а за ними весь дворъ попарно. Государь и всѣ военные были безъ оружія и имели шляпы на головахъ, а на плечахъ черное домино, такъ называемый венеціанъ. Это былъ единственный признакъ маскарада, всѣ были безъ масокъ и безъ маскараднаго костюма. Императорская фамилія обходила несколько разъ залы, входила для отдыха во внутренніе покои и затѣмъ, въ 10 часовъ, удалялась ужинать. Маскарадъ кончался и публика расходилась веселая и довольная, что вблизи могла наглядеться на императорскую фамилію.
Во время дежурства въ Петергофѣ камер-пажи повсюду сопровождали императрицъ и великую княгиню. Но какъ ни разнообразны и ни веселы были дни, проводимые нами на дежурствѣ въ Петергофѣ, дежурство въ Павловскомъ было намъ милѣе. Здѣсь, въ Петергофѣ, присутствіе государя и государыни Елисаветы Алексѣевны требовало болѣе придворнаго этикета и представительности. Въ Павловскомъ мы себя чувствовали какъ-то ближе къ императорской фамиліи.
Въ началѣ сентября 1818 г. я былъ дежурнымъ въ Павловскомъ. Вдовствующая императрица пожелала приготовить сюрпризъ императрицѣ Елисаветѣ Алексѣевнѣ ко дню ея тезоименитства, 5-го сентября. Великій князь Николай Павловичъ взялся быть руководителемъ этого семейнаго праздника. Въ залѣ верхняго этажа была устроена небольшая сцена. Выбраны сюжеты для живыхъ картинъ, приглашены лица, которыя должны были въ нихъ участвовать, привезены изъ Петербурга театральные костюмы, и великій князь, какъ директоръ этой небольшой, импровизированной труппы, началъ дѣлать репетиціи. Представленіе кончалось дуэтомъ Родрига и Химены. Это было что-то въ родѣ музыкально-живой картины, или какъ тогда называли Romance en action. Партію Родрига пѣлъ графъ Соллогубъ, партію Химены — княгиня Долгорукова. Фрейлина великой княгини графиня Шувалова, прелестная брюнетка, представляла наперсницу Химены, а я — оруженосца Родрига. При открытіи картины Химена пѣла куплетъ, и взявъ шарфъ изъ рукъ своей наперсницы, надѣвала его на преклонившаго предъ ней колѣно Родрига. Потомъ Родригъ поднимался, обращался къ оруженосцу и пѣлъ:
Donnez, donnez et mon casque et ma lance,
Je veux prouver, que Rodrigue a du coeur.
При этомъ я передавалъ ему шлемъ и копье. Картина оканчивалась прощальнымъ дуэтомъ, въ которомъ оба клялись въ вѣчной любви. Великій князь Николай Павловичъ принималъ дѣятельное участіе въ постановке живыхъ картинъ. Я помню, по этому случаю, какъ мы, юноши, завидовали молоденькому камер-пажу императрицы Титову, который долженъ былъ сидѣть у ногъ прелестной Нарышкиной, положивъ свою голову на ея колѣни. Предъ началомъ представления всѣ мы, въ театральныхъ костюмахъ, собрались въ комнатѣ, смежной со сценой; пришелъ великій князь, любезно шутилъ и осматривалъ каждаго.
— Ты не совсѣмъ еще готовъ, — сказалъ онъ мнѣ; потребовалъ свѣчу и пробку и нарисовалъ мнѣ усы. Вотъ теперь ты настоящей оруженосецъ. A vos places, mes belles dames du premier. Иду пригласить императрицъ.
Представленіе удалось вполне. Всѣ картины были повторяемы, не исключая и нашей съ пѣніемъ, которая, по новости своей, заслужила болѣе другихъ похвалъ.
Отмывъ усы, переодѣвшись и напудрившись, явился я у ужина за стуломъ великой княгини. Возлѣ нее сидѣла императрица Елисавета Алексѣевна. Она обратилась ко мнѣ и сказала по-русски:
всем освещенным аллеям сада. За линейками императорской фамилии следовали линейки, на которых помещались придворные, в том числе камер-пажи и военная свита императора и великих князей; длинной вереницей проезжали линейки по иллюминованным аллеям, наполненным публикою, которая теснилась около них, медленно и с трудом передвигаясь по саду. С отъездом императорской фамилии на иллюминацию, двери дворца открывались для публики и скоро все залы наполнялись ею. Эта общедоступность посещения дворца, в присутствии императорской фамилии, и составляла ту отличительную черту, по которой этот вечер во дворце носил название маскарада. По возвращении императорской фамилии с катанья, начинался маскарад. Три хора музыкантов играли в разных залах польский. Государь с императрицей Марией Федоровной выходил из внутренних покоев; за ними шли великие князья Николай Павлович с императрицею Елисаветою Алексеевною и Михаил Павлович с великой княгиней Александрой Федоровной, а за ними весь двор попарно. Государь и все военные были без оружия и имели шляпы на головах, а на плечах черное домино, так называемый венециан. Это был единственный признак маскарада, все были без масок и без маскарадного костюма. Императорская фамилия обходила несколько раз залы, входила для отдыха во внутренние покои и затем, в десять часов, удалялась ужинать. Маскарад кончался и публика расходилась веселая и довольная, что вблизи могла наглядеться на императорскую фамилию.
Во время дежурства в Петергофе камер-пажи повсюду сопровождали императриц и великую княгиню. Но как ни разнообразны и ни веселы были дни, проводимые нами на дежурстве в Петергофе, дежурство в Павловском было нам милее. Здесь, в Петергофе, присутствие государя и государыни Елисаветы Алексеевны требовало более придворного этикета и представительности. В Павловском мы себя чувствовали как-то ближе к императорской фамилии.
В начале сентября 1818 г. я был дежурным в Павловском. Вдовствующая императрица пожелала приготовить сюрприз императрице Елисавете Алексеевне ко дню ее тезоименитства, 5 сентября. Великий князь Николай Павлович взялся быть руководителем этого семейного праздника. В зале верхнего этажа была устроена небольшая сцена. Выбраны сюжеты для живых картин, приглашены лица, которые должны были в них участвовать, привезены из Петербурга театральные костюмы, и великий князь как директор этой небольшой импровизированной труппы начал делать репетиции. Представление кончалось дуэтом Родрига и Химены. Это было что-то вроде музыкально-живой картины, или как тогда называли Romance en action. Партию Родрига пел граф Соллогуб, партию Химены — княгиня Долгорукова. Фрейлина великой княгини графиня Шувалова, прелестная брюнетка, представляла наперсницу Химены, а я — оруженосца Родрига. При открытии картины Химена пела куплет и, взяв шарф из рук своей наперсницы, надевала его на преклонившего пред ней колено Родрига. Потом Родриг поднимался, обращался к оруженосцу и пел:
Donnez, donnez et mon casque et ma lance,
Je veux prouver, que Rodrigue a du coeur.
При этом я передавал ему шлем и копье. Картина оканчивалась прощальным дуэтом, в котором оба клялись в вечной любви. Великий князь Николай Павлович принимал деятельное участие в постановке живых картин. Я помню по этому случаю, как мы, юноши, завидовали молоденькому камер-пажу императрицы Титову, который должен был сидеть у ног прелестной Нарышкиной, положив свою голову на ее колени. Пред началом представления все мы, в театральных костюмах, собрались в комнате, смежной со сценой; пришел великий князь, любезно шутил и осматривал каждого.
— Ты не совсем еще готов, — сказал он мне; потребовал свечу и пробку и нарисовал мне усы. — Вот теперь ты настоящей оруженосец. A vos places, mes belles dames du premier. Иду пригласить императриц.
Представление удалось вполне. Все картины были повторяемы, не исключая и нашей с пением, которая, по новости своей, заслужила более других похвал.
Отмыв усы, переодевшись и напудрившись, явился я у ужина за стулом великой княгини. Возле нее сидела императрица Елисавета Алексеевна. Она обратилась ко мне и сказала по-русски:
