тельство, говорилось в ругательской форме, и я тут же каждым словом проникался насквозь, верил и убеждался, что это так и есть, и нужно поступать так, как советует этот листок. У меня уже вырисовывалось в голове, что вот меня казнят за совершенное преступление, и вся жизнь пойдет прахом. Тут же как молотом ударило по моей голове, что никакого царствия небесного нет и никогда не существовало, а все это простая выдумка для одурачивания народа.
Всему, что было написано в листке, я сразу поверил, и тем сильнее это действовало на меня. С трудом дочитывал я листок и чувствовал, что он меня тяготит от массы нахлынувших мыслей. Так как нужно было его возвращать сейчас же, то подробное содержание листка в памяти не сохранилось, но смысл глубоко врезался в моем мозгу, и отныне я, навсегда, стал анти-правительственным элементом. Листок был народовольческий; это было первое произведение нелегальной литературы, из которого я вычитал впервые откровенные слова против правительства. Я молча передал листок Косте, сразу уразумел цель моего приглашения и решил, что нужно жертвовать для этого дела всем, вплоть до своей жизни. Я был уверен, что Костя смотрит на это дело такими же глазами, как и я, и уже по тому одному мы с ним являемся братьями, но как смотрят и думают другие два товарища, я не знал и потому молчал, как и они, выразивши, впрочем, свою радость и удовольствие по поводу листка, как умел.
Немного погодя оба товарища ушли. Мы остались вдвоем, и тогда у нас завязался дружеский разговор; очевидно, я внушил Косте доверие, и потому темой нашего разговора было обсуждение вопросов, как нам достать еще таких произведений и хороших книг, дабы по возможности подвинуться вперед в своих знаниях. Костя начал было об’яснять мне библию, которую он хорош о помнил, так как до последнего времени был глубоко религиозным человеком и сидел на божественных книгах. Он старался об’яснять богословские учения, как учения социалистические, только запакощенные современными попами. Однако, Костя не обладал даром слова и потому не мог увлечь меня далеко в эту сторону. Затем мы пошли с ним на мою квартиру и тщательно осмотрели находящиеся у меня книги. Я старался найти в них что-либо хорошее, но так как мой вкус еще был довольно сомнителен для нас обоих, то мы решили в следующее воскресенье пойти вместе и поискать на базаре хороших книг. Конечно, я расспросил у Кости, каким образом попал к нему нелегальный листок. Он об’явил, что на неделе, как-то вечером, выходя по окончании работы из мастерской
