Но надо было идти и мы все подвигались впередъ. Надъ нашими головами плавали группы физалій, [1] медузы [2] своими опаловыми или нѣжно-розовыми зонтиками съ лазоревой окраиной закрывали насъ отъ солнечныхъ лучей и пелагіи [3] освѣщали фосфорическимъ блескомъ нашъ путь въ полутьмѣ.
Всѣ эти чудеса я видѣлъ въ продолженіи четвертимильной ходьбы; я не могъ хорошенько вглядываться, и скрѣпя сердце, слѣдовалъ за капитаномъ, который всякій разъ, какъ только я пріостанавливался, звалъ меня знаками.
Скоро почва измѣнилась; песочная равнина смѣнилась липкими слоями, которые американцы называютъ „oaze“; она теперь состояла только изъ кремнистыхъ или известковыхъ раковинъ.
Затѣмъ мы прошли полугамъ водорослей, которыхъ еще вода не вырвала; здѣсь растительность поражала своей роскошью. Эти мягкіе луга могли соперничать съ самыми лучшими коврами, сотканными рукою человѣка.
Зелень разстилалась и у насъ подъ ногами, и висѣла надъ нашей головой. Легкая сѣтка изъ водорослей, которыхъ извѣстно болѣе двухъ тысячъ родовъ, скрещивалась на поверхности водъ. Я видѣлъ какъ плавали длинныя лентовики, шаровидные, трубчатые, опахальники, лавренціи съ тонкими листьями — и замѣтилъ, что зеленыя растенія держались болѣе къ поверхности моря, красныя средней глубины, а черныя и коричневыя составляли сады и цвѣтники нижнихъ слоевъ океана.
Эти водоросли — одно изъ чудесъ всемірной флоры. Семейство ихъ въ одно время производитъ и самыя маленькія и самыя большія растенія; на пространствѣ пяти квадратныхъ милиметровъ ихъ насчитываютъ до сорока тысячъ и къ нимъ же причисляютъ фукусъ, который одинъ имѣетъ въ длину пятьсотъ метровъ.
Прошло почти уже полтора часа какъ мы оставили „Наутилусъ.“
