Промышленная организація Россіи представляется гораздо болѣе сложной, чѣмъ западно-европейская. Наблюдая, напримѣръ, такую страну, какъ Англія, мы можемъ большую часть, если не всѣ ея явленія, подвести подъ такъ называемые законы политической экономіи: въ сферѣ производства мы будемъ имѣть здѣсь однообразныя крупныя капиталистическія единицы, подчиняющіеся, всѣ вмѣстѣ и каждая порознь, однимъ и тѣмъ же законамъ капиталистической экономіи, выйти изъ сферы вліянія которыхъ для нихъ невозможно; распредѣленіе продуктовъ совершается между двумя группами людей, обыкновенно рѣзко разграниченными одна отъ другой (землевладѣльцы, капиталисты, рабочіе). Если мы здѣсь подчасъ встрѣчаемся еще съ ремесломъ, то намъ будетъ совершенно ясно, что это или послѣдній проблескъ прежней, уже догорающей жизни, или высшее проявленіе ремесленнаго искусства, граничащее съ настоящимъ художествомъ и потому не поддающееся усиліямъ всенивелирующей техники. Даже такія явленія экономической жизни, какъ періодически повторяющіеся кризисы, пауперизмъ, эмиграція, которыя повидимому, противорѣчатъ цвѣтущему состоянію производства, національному богатству и т.д., даже они легко объясняются законами капиталистическаго строя и потому, вмѣстѣ съ другими, положительными сторонами жизни, могутъ быть подведены подъ немногіе основные принципы. Словомъ, экономическая европейская жизнь построена на легко опредѣлимомъ основаніи: всѣ ея, повидимому разнообразныя явленія сводятся къ нѣсколькимъ положеніямъ; изучая ее, мы опредѣлимъ планъ, по которому она организована.
Не то мы видимъ въ Россіи. Трудно даже сказать, чтобы
