ленный король не колеблясь отдалъ всѣ свои брильянты и рубины въ подмогу такому удивительному дѣлу, наказавъ ничего не лишьбы, чтобы платье сравнялось съ солнцемъ. — За то какъ принесли его да развернули, такъ всѣ принуждены были зажмурить глаза, та̀къ оно ихъ ослѣпило. — Съ этой-то поры и стали носить глазные зонтики и синіе очки.
Каково было положеніе инфанты при этомъ зрѣлищѣ! — Никогда еще свѣтъ не производилъ ничего подобнаго. — Принцесса стала въ тупикъ, и подъ предлогомъ, что отъ сильнаго блеска у ней глаза разболѣлись, ушла въ свою комнату, гдѣ ожидала ее волшебница, переконфуженная до-нѐльзя. — Увидавъ платье, крестная покраснѣла отъ досады.
— Ну, ужъ теперь, душа моя, — сказала она инфантѣ: — мы придумаемъ такое испытаніе, котораго гнусная страсть твоего батюшки не пересилитъ. — Онъ вбилъ себѣ въ голову эту женитьбу и считаетъ ее близкою, но его немножко ошеломитъ то, что̀ я тебѣ сейчасъ присовѣтую. — Попроси ты у него кожу его любимаго осла, что̀ такъ щедро доставляетъ ему деньги на всѣ издержки. — Ступай, да смотри не забудь попросить ослиную кожу.
Инфанта, радуясь, что нашлось еще одно средство увернуться отъ ненавистнаго замужества, и предполагая, что отецъ ни за что не рѣшится пожертвовать своимъ осломъ, пошла къ королю и выразила свои виды на кожу этого рѣдкаго животнаго.
Хотя король удивился такому капризу, но не колебался его исполнить. — Бѣднаго осла убили, а кожу его торжественно принесли инфантѣ, которая, не видя болѣе никакого средства избѣжать напасти, готовилась предаться отчаянію, какъ въ комнату вбѣжала ея крестная.
— Полно, милая, полно! сказала она, видя, что принцесса рветъ на себѣ волосы и бьетъ себя по щекамъ. — Настала самая счастливая минута твоей жизни. — Завернись въ эту кожу, уходи изъ дворца,
лённый король не колеблясь отдал все свои брильянты и рубины в подмогу такому удивительному делу, наказав ничего не лишь бы, чтобы платье сравнялось с солнцем. Зато как принесли его да развернули, так все принуждены были зажмурить глаза, так оно их ослепило. С этой-то поры и стали носить глазные зонтики и синие очки.
Каково было положение инфанты при этом зрелище! Никогда ещё свет не производил ничего подобного. Принцесса стала в тупик, и под предлогом, что от сильного блеска у неё глаза разболелись, ушла в свою комнату, где ожидала её волшебница, переконфуженная доне́льзя. Увидав платье, крёстная покраснела от досады.
— Ну, уж теперь, душа моя, — сказала она инфанте, — мы придумаем такое испытание, которого гнусная страсть твоего батюшки не пересилит. Он вбил себе в голову эту женитьбу и считает её близкою, но его немножко ошеломит то, что я тебе сейчас присоветую. Попроси ты у него кожу его любимого осла, что так щедро доставляет ему деньги на все издержки. Ступай, да смотри не забудь попросить ослиную кожу.
Инфанта, радуясь, что нашлось ещё одно средство увернуться от ненавистного замужества, и предполагая, что отец ни за что не решится пожертвовать своим ослом, пошла к королю и выразила свои виды на кожу этого редкого животного.
Хотя король удивился такому капризу, но не колебался его исполнить. Бедного осла убили, а кожу его торжественно принесли инфанте, которая, не видя более никакого средства избежать напасти, готовилась предаться отчаянию, как в комнату вбежала её крёстная.
— Полно, милая, полно! — сказала она, видя, что принцесса рвёт на себе волосы и бьёт себя по щекам. — Настала самая счастливая минута твоей жизни. Завернись в эту кожу, уходи из дворца,
