«Развѣ впередъ смотрѣть?» думалъ онъ, и ему казалось, что онъ долженъ это сдѣлать. Вѣдь часовые могутъ задремать или просто такъ-таки прозѣвать огонь встрѣчнаго судна, и корветъ вдругъ врѣжется въ его бокъ...
Онъ, Володя Ашанинъ, обязанъ предупредить такое несчастье... И ему хотѣлось быть такимъ спасителемъ. И хоть онъ никому ничего не скажетъ, но всѣ узнаютъ, что это онъ первый увидалъ огонь, и капитанъ поблагодаритъ его.
И онъ становился, прислонившись къ борту, у самаго носа и напряженно вглядывался въ мракъ осенней ночи, среди котораго безшумно двигался корветъ, казавшійся теперь какою-то фантастическою гигантскою птицей.
На носу «поддавало» сильнѣй, и онъ вздрагивалъ съ легкимъ скрипомъ, поднимаясь изъ волны. Свѣжій вѣтеръ рѣзалъ лицо своимъ ледянымъ дыханіемъ и продувалъ насквозь. Молодой морякъ ежился отъ холода, но стоически стоялъ на своемъ добровольно-мученическомъ посту, напрягая свое зрѣніе...
Ему то и дѣло мерещились огни то справа, то слѣва, то силуеты судовъ, то казалось, будто совсѣмъ близко впереди выглядываютъ изъ моря камни. И онъ безпокоилъ часовыхъ вопросами: не видятъ ли они чего-нибудь? Тѣ, конечно, ничего не видали, и Володя, смущенный, отходилъ, убѣждаясь, что у него галлюцинація зрѣнія... Къ концу вахты ужъ онъ свыкся съ темнотою и, менѣе возбужденный, уже не видалъ. ни воображаемыхъ огоньковъ, ни камней, ни судовъ и не безъ нѣкотораго сожалѣнія убѣдился, что ему спасителемъ не быть, а надо просто исполнять свое маленькое дѣло и выстаивать вахту, и что и безъ него безопасность корвета зорко сторожится тамъ, на мостикѣ, гдѣ вырисовываются темныя фигуры вахтеннаго начальника, младшаго штурмана и старшаго офицера.
Послѣдній нѣтъ-нѣтъ да и появлялся на мостикѣ, возбуждая досадливое чувство въ самолюбивомъ молодомъ мичманѣ.
