пчелкой Богъ дастъ займусь... Хорошо! прибавилъ Бастрюковъ, и все его лицо сіяло при мысли объ этомъ.
Въ эти дни Ашанинъ говорилъ со многими старыми матросами, ожидавшими послѣ возвращенія въ Россію отставки или безсрочнаго отпуска, и ни одинъ изъ нихъ, даже самыхъ лихихъ матросовъ, отличавшихся и знаніемъ дѣла, и отвагой, и безстрашіемъ, не думалъ снова поступить по морской части». Очень немногіе, подобно Бастрюкову, собирались въ деревню— прежняя долгая служба уничтожала земледѣльца, — но всѣ въ своихъ предположенія о будущемъ мечтали о сухопутныхъ мѣстахъ.
Всѣ на корветѣ торопились, чтобы быть готовыми къ уходу къ назначенному сроку. Работы по тягѣ такелажа шли быстро, и оба боцмана и старшій офицеръ Андрей Николаевичъ съ ранняго утра до поздняго вечера не оставляли палубы. Ревизоръ Первушинъ все время пропадалъ на берегу, закупая провизію и уголь и поторапливая ихъ доставкой. Наконець къ концу пятаго дня все было готово, и вечеромъ же «Коршунъ» вышелъ изъ Гонконга, направляясь на далекій Сѣверъ.
Ашанинъ долго стоялънаверху, поглядывая на огоньки красавца-города, и когда они скрылись изъ глазъ, весело прошепталъ:
— Прощай, далекіе края!
2.
Торопясь домой, «Коршунъ» заходилъ въ попутные порты только лишь по крайней необходимости— чтобы запастись углемъ и кстати свѣжею провизіей, и нигдѣ не застаивался. Капитанъ просилъ ревизора справляться какъ можно скорѣй, и ревизоръ, въ свою очередь, торопилъ консуловъ.
Въ Сингапурѣ корветъ простоялъ всего лишь сутки.