заключенія мира было относительное спокойствіе въ завоеванномъ краѣ... Вскорѣ начались вспышки въ разныхъ уголкахъ Кохинхины, анамиты стали подъ начальствомъ Куанъ-Дина во всѣхъ трехъ завоеванныхъ провинціяхъ.
Подъ адски палящимъ солнцемъ шелъ Володя, направляясь въ домъ губернатора. На улицахъ было пусто въ этотъ часъ. Только у лавчонокъ, подъ навѣсомъ банановыхъ листьевъ, лавчонокъ, носящихъ громкія названія, въ родѣ «Basar Lionnais» или «Magasin de Paris», да у разныхъ «кафе» съ такими же названіями и въ такихъ же анамитскихъ домишкахъ, встрѣчались солдаты въ своей тропической формѣ — курткѣ, бѣлыхъ штанахъ и въ большихъ анамитскихъ соломенныхъ шляпахъ, похожихъ на опрокинутые тазы съ конусообразною верхушкой — покупавшіе табакъ «mi-caporale» или сидѣвшіе у столиковъ за стаканами вермута или абсента, разведеннаго водой. Встрѣчались и анамиты (мирные, какъ ихъ называли), работавшіе надъ шоссе или у строящихся зданій подъ присмотромъ французскихъ унтеръ-офицеровъ, которые тросточками подбадривали болѣе лѣнивыхъ, разражаясь бранью.
Почти на всѣхъ улицахъ, по которымъ проходилъ Володя, онъ видѣлъ среди анамитскихъ хижинъ и китайскіе дома съ лавчонками, около которыхъ въ тѣни навѣсовъ сидѣли китайцы за работой. Всѣ ремесленники въ Сайгонѣ— китайцы: они и прачки, и торгаши, и комиссіонеры... Вся торговля въ Кохинхинѣ издавна была въ рукахъ этихъ «евреевъ Востока», предпріимчивыхъ, трудолюбивыхъ и крайнѣ неприхотливыхъ. Въ Сайгонѣ ихъ было много, и Володя на другой же день, осматривая городъ, видѣлъ за городомъ цѣлый китайскій поселокъ.
Вотъ наконецъ на одной изъ широкихъ улицъ съ бульваромъ временной домъ губернатора. Онъ былъ не казистъ на видъ, передѣланный изъ жилища анамитскаго мандарина, и имѣлъ видъ большого сарая на столбахъ, крытаго черепицей, съ дощатыми, не доходящими до кры-
