нимаютъ его за дурака, готоваго промѣнять свою вѣру, благодаря непрошенымъ наставленіямъ — не перебилъ оратора на одномъ изъ патетическихъ періодовъ насмѣшливымъ восклицаніемъ:
— Не довольно ли, святой отецъ!?
«Святой отецъ» остановился такъ-сказать со всего разбѣга и смущенно проговорилъ:
Отчего довольно? Развѣ вамъ надоѣло слушать слово истины?
— Признаться, надоѣло, святой отецъ... Вы напрасно только потратили столько краснорѣчія... Поберегите его для анамитовъ... И— извините, господа—я вѣдь слушалъ васъ только для того, чтобы посмотрѣть, какъ вы улавливаете души. Но моей вы не уловите, даю вамъ слово, и ни въ чемъ меня не убѣдили... Повѣрьте, что порядочные люди не мѣняютъ религіи, какъ перчатки... Спокойной ночи, святые отцы!
И съ этимъ словами Володя раскланялся и ушелъ къ себѣ въ каюту, оставивъ патеровъ въ дуракахъ.
Съ тѣхъ поръ они не только не пытались спасти Володину душу, но и не заговаривали съ нимъ и вообще избегали Ашанина. Только по временамъ они бросали недовольные взгляды на юнаго схизматика, который такъ ехидно провелъ ихъ.
