прещенъ, болталъ тамъ съ нимъ и между прочимъ любезно сообщилъ разный свѣдѣнія о Сайгонѣ, о которомъ Володя не имѣлъ ни малѣйшаго понятія и зналъ только по плану, который показывалъ ему одинъ пассажиръ французъ. Какъ оказалось потомъ, и планъ и милый капитанъ, не даромъ бывшій гасконцемъ*), значительно преувеличивали прелести Сайгона и вообще Кохинхины.
За столомъ Ашанину пришлось сидѣть между одною англичанкой, возвращавшеюся изъ Англіи къ мужу, банкиру въ Гонконгѣ, послѣ шестимѣсячнаго пребыванія у родныхъ, и старымъ, симпатичнымъ французомъ-ботаникомъ, сѣвшимъ, какъ и Володя, въ Сингапурѣ. За первымъ же завтракомъ Ашанинъ познакомился и съ сосѣдомъ и съ сосѣдкой, миловидною блондинкой, лѣтътридцати, съ свѣтлорусыми волосами, сѣрыми глазами, веселыми и смѣющимися. И онъ частенько сиживалъ около миссисъ Уайтъ на палубѣ, занимая любознательную, повидимому, англичанку разсказами о Россіи и стараясь оказывать ей всевозможныя маленькія услуги съ величайшимъ усердіемъ.
И англичанка такъ внимательно слушала разсказы молодого человѣка, полные откровенности и какой-то наивной сердечности, и такъ ласково улыбалась своими сѣрыми глазами, когда Ашанинъ приносилъ ей снизу шаль или стаканъ лимонада со льдомъ, что другой ея кавалеръ, англійскій офицеръ, ѣхавшій на Ванкуверъ, плотный рыжій господинъ лѣтъ за тридцать, съ рачьими глазами, сталъ хмуриться, а нашъ юный морякъ, напротивъ, былъ полонъ восторга и, признаться, начиналъ сожалѣть, что адмиралъ далъ ему командировку въ Сайгонъ, а не въ Гонконгъ.
Познакомился Ашанинъ и съ патерами, Вѣрнѣе, они сами пожелали съ нимъ познакомиться, и однажды поздно
- ) Гасконь —старинная провинція Франціи, теперь департаменты Ланда, Верхн. Пиренеевъ, Герца, Тарнъ Гаронны, Ло-Гаронны. Гасконцы до сихъ поръ сохранили особенный характеръ и обычаи; страсть ихъ къ хвастовству вошла въ пословицу.
