преимущественно офицеры, кто искать богатства и счастья въ новой колоніи, только что присоединенной къ Франціи. Два патера, худощавые, серіозные и блѣдные, съ проницательными глазами, опущенными большую часть времени на молитвенники, въ своихъ черныхъ сутанахъ, съ приплюснутыми треуголками на головахъ, являлись нѣкоторымъ диссонансомъ и держались особнякомъ. Они тоже ѣхали въ Сайгонъ, чтобъ оттуда отправиться по глухимъ мѣстамъ для проповѣди между анамитами христіанства, — проповѣди, начатой миссіонерами еще въ XVII столѣтіи, — обрекая себя на жизнь, полную лишеній и подчасъ опасностей. Много уже было жертвъ среди проповѣдниковъ. Изъ-за убійства миссіонеровъ, собственно говоря, и началась война съ Анамомъ Франціи, желавшей воспользоваться предлогомъ для пріобрѣтенія колоніи.
Остальные пассажиры, въ числѣ которыхъ было нѣсколько англичанъ, два нѣмца, американецъ и испанецъ, направлялись далѣе: въ Китай, Японію, Австралію и С.-Франциско.
Была и интересная парочка: молодой лордъ и его жена, молоденькая и хорошенькая лэди, которые совершали свое нѣсколько далекое свадебноепутешествіе — не болѣе, не менѣе, какъ на Сандвичевы острова, чтобы оттуда потомъ черезъ Америку вернуться на родину.
Благодаря особой любезности капитана «Анамита», высокаго, сухощаваго, молодцоватаго на видъ стараго моряка и типичнаго горбоносаго южанина съ гладко выбритыми смуглыми щеками и сѣдою эспаньолкой, Ашанина помѣстили одного въ каюту, гдѣ полагалось быть двоимъ. Это была любезность моряка къ моряку. Узнавши, что Ашанинъ русскій военный морякъ, капитанъ съ первой же встрѣчи былъ необыкновенно милъ и любезенъ. Онъ объяснилъ, что не разъ встрѣчалъ русскихъ моряковъ во время прежнихъ плаваній, нерѣдко приглашалъ Ашанина къ себѣ на мостикъ, куда входъ пассажирамъ былъ вос-
